— Не ори, шкура! — огрызнулся кочегар с повязанной рукой.
— Что-о?! Ты с кем это так разговариваешь? — накинулся на него Щенников. — За решетку хочешь? Я вас, бунтовщиков, насквозь вижу. Зачинщики собрались, да? Опять матросов мутить? Вот я сейчас доложу старшему офицеру…
Фельдфебель, сверкнув глазами, повернулся и направился к выходу.
— Не выпускайте его! — сказал Рыкунов товарищам. — Эта шкура продаст нас.
Один из кочегаров схватил со стола медный чайник, в два прыжка нагнал Щенникова и ударил его по загривку. От неожиданности фельдфебель качнулся и упал на четвереньки… Уползая к двери, он завопил:
— Дежурный!.. На помощь!..
Никто не прибежал на его крик, потому что в эту минуту заводские ворота распахнулись и во двор ворвались с красными знаменами судостроители и солдаты Кексгольмского полка.
— Ура авроровцам! — закричали они.
— Урррааа! — раздалось в ответ по всем палубам и отсекам крейсера.
Кондукторы с унтерами немедля развернули пулеметы, решив стрелять по рабочим, но матросы накинулись на них со всех сторон, смяли и посбрасывали с надстроек.
Несколько матросов схватили Ограновича. Старший офицер яростно отбивался. Ему скрутили руки за спину и пинками погнали к трапу, спущенному на берег.
Остальные офицеры, застигнутые врасплох, не сопротивлялись. Они отдавали оружие и послушно шли за матросами на ют. Только командира крейсера никто не успел схватить. Он выскочил из кормового тамбура с браунингом. В ярости Никольский, наверное, убил бы несколько человек, если бы кто-то из машинистов ногой не вышиб из его руки пистолет.
С обезоруженного капитана первого ранга содрали погоны и потащили на берег в угольную яму. Туда же приволокли цеплявшегося за ноги Ограновича.
Суд над ними был короткий: матросы вскинули винтовки и дали два залпа.
Офицеры, стоявшие на юте, видели все это. Их лица побелели.
— Так и с вами будет, — сказал один из матросов, — если пойдете против народа.
ГОРЯЧИЕ ДНИ
Две грузовые автомашины с путиловцами выкатили на Петергофское шоссе и помчались к центру города.
У Александровского рынка шла стрельба. Рабочие вместе с солдатами осаждали полицейский участок.
Первая машина остановилась. На мостовую спрыгнули Дема Рыкунов и еще несколько человек. Кокорев видел, как они побежали по мосту через Фонтанку. Он хотел остановить свою машину, но послышалась команда:
— Не будем задерживаться! Здесь сами справятся. И машины покатили дальше.
Рыкунов подбежал к угловому дому, где толпилось человек двадцать.
— Не высовывайся, парень! — предупредил его солдат в лохматой папахе. — Мигом подобьют! Надо в обход.
Рыкунов и еще несколько человек двинулись в обход за солдатом. Они прошли в какой-то тупичок, помогая один другому, вскарабкались на деревянный сарай и поднялись по железной лестнице на крышу четырехэтажного дома.
Дома здесь стояли вплотную. По крышам нетрудно было пробраться к полицейскому участку. Но снег, лежавший на кровлях, оказался рыхлым. Ноги то увязали, то вместе с сорвавшейся глыбой скользили по скату. Дема несколько раз падал и хватался за выступы дымовых труб, чтобы не скатиться вниз, на панель. Он не отставал от солдата, так же перепрыгивал с одного обрывистого края крыши на другой и на четвереньках карабкался по крутым скатам.
К зданию, где находился полицейский участок, добрались лишь пять человек. Остальных заметили люди, скрывавшиеся под арками ворот и на другой стороне Садовой. Они что-то кричали и махали шапками.
— Вот ведь недоумки, выдадут нас, — рассердился солдат.
Он вышиб прикладом винтовки полукруглую раму слухового окна, и все, кто был на крыше, проникли на чердак.
— Прячьтесь за стояки труб, — приказал солдат. — И не высовывайтесь, пока я не подам команды.
Сам он, поманив за собой Дему, пошел на разведку.
Полицейские сообразили, что им грозит опасность с соседних крыш. Когда разведчики вышли на площадку лестницы, то увидели трех городовых, тащивших по лестнице наверх пулемет.
— Укройся здесь, — шепотом сказал солдат Деме. — Как только я выстрелю по переднему, бей заднего. Третьего вдвоем скрутим.
Дема присел за высоким ящиком, стоявшим у входа на чердак, а солдат прижался к стене в темном углу.
Городовые, тащившие пулемет по лестнице, долго не показывались. Но вот мелькнули их шапки. Дема крепче сжал в руке небольшую кувалду и затаил дыхание.
Передний городовой просунул голову на чердак, огляделся и крикнул:
— Давай живей!.. Вон к тому окну.
Пятясь задом, городовые стали перетаскивать пулемет через порог. Все они были вооружены револьверами.
«Теперь-то я добуду себе наган», — подумал Дема.
Как только раздался выстрел, он выбежал и ударил кувалдой по спине ближайшего городового, а затем навалился на его соседа.
Городовой оказался сильным и вертким, он извивался на полу, пытаясь зубами вцепиться Деме в руку. Солдат оглушил его прикладом винтовки. Городовой сразу обмяк и, ткнувшись носом в слежавшиеся опилки, повалился на бок.
Дема вытащил у него из кобуры наган и сорвал красный шнур. Ему хотелось добыть револьвер и для Васи, но оружие успели срезать парни, прятавшиеся за стояками.
Вооружившись наганами, они стали осторожно спускаться вниз.
