Завоеватели - [8]
5 июля
5 часов
В Гонконге объявлена всеобщая забастовка.
5 часов 30 минут
Правительство объявило о введении осадного положения.
9 часов
На гонконгском рейде
Только что мы миновали маяк. Заснуть никому не удалось: мужчины и женщины толпятся на палубе. Бокалы с лимонадом, виски с содовой. У самой воды гирлянды электрических лампочек обводят пунктирным контуром китайские рестораны. Над нами нависает знаменитая скала — абсолютно чёрная у подножия, постепенно светлеющая и сужающаяся, на самом верху она закругляется, образуя два азиатских горба, окутанных лёгкой дымкой. Это не тень на стене, не силуэт, вырезанный из бумаги, — это нечто солидное и прочное, материальное и осязаемое, как чёрная земля. Линия светящихся точек (дорога?) опоясывает более высокий горб (это и есть Утёс), подобно ожерелью. Домов не видно, только множество огней, неправдоподобно скученных прямо над дрожащим пунктиром ресторанов и редеющих, как и чернота скалы, по мере восхождения, а затем исчезающих, сливающихся с блеском тяжёлых сверкающих звёзд. В бухте дремлют корабли, их очень много, ряды иллюминаторов большей частью светятся, и их зигзагообразное отражение падает на воду, смешиваясь с огнями города. Все эти огоньки в море и небе Китая напоминают не о силе белых людей, создавших их, — они напоминают полинезийский праздник, когда в дар разукрашенным богам приносят светлячков, разбрасывая их в ночи, как зёрна…
Перед нами медленно проплывает занавес, скрывающий всё, — ни звука, только всхлипнула однострунная гитара. Парус джонки. Тепло — и как тихо!
Внезапно море огней перестаёт надвигаться на нас. Остановка. С оглушительным скрежетом ржавого железа опускаются якоря. Завтра утром в семь на борт поднимутся полицейские. Высаживаться на берег запрещено.
Утром
Матросы несут наши вещи в шлюпки компании. Нет ни одного грузчика. Мы скользим по морю, слегка покачиваясь в густой воде лагуны. Мы огибаем небольшой мыс, весь утыканный трубами и сигнальными мачтами, и внезапно перед нами возникает деловой квартал: торцом к нам стоят высокие дома, как в Гамбурге и Лондоне, но здесь на них наваливается мощная растительность, а над ними дрожит и завивается прозрачный воздух, как будто тянется из печной трубы. Шлюпка причаливает к вокзальному дебаркадеру, когда-то отсюда по железной дороге можно было попасть в Кантон.
По-прежнему ни одного грузчика. Говорят, что компания просила владельцев гостиниц прислать своих людей… Никого нет. Пассажиры с большим трудом взваливают себе на плечи большие чемоданы, им помогают матросы.
Главная улица. Город, зажатый между скалой, на которой он воздвигнут, и морем, в которое он вдаётся, — это полумесяц, а его главная улица, разрезанная лестницами, ведущими вверх от набережной к Утёсу, выписывает огромную дугу в лощине. Обычно здесь бывает сосредоточена вся жизнь острова. Сейчас она молчалива и пуста. Иногда два английских добровольца, держащихся друг друга и опасливо озирающихся, одетых, как бойскауты, пробираются к рынку за мясом или овощами. Где-то далеко слышен стук деревянных сандалий. Ни одной белой женщины. Нет машин.
Китайские магазины: бижутерия, ювелирные изделия, предметы роскоши. Я замечаю всё меньше английских домов, а когда улица делает резкий поворот, они вообще исчезают. Изгиб двойной, и улица кажется закрытой, как двор. Повсюду на всех этажах иероглифы: чёрные, красные, золотые, на вертикальных вывесках или же над дверьми, крохотные и огромные, на уровне глаз или на самом верху, в прямоугольнике неба. Они окружают меня, как рой мошек. В глубине больших тёмных проёмов, окружённых тремя стенами, сидят за стойками, глядя на улицу, торговцы в длинных халатах. Завидев меня, они устремляют свои маленькие глазки к потолку, на котором висят неизменные в течение тысячелетий товары: вяленые каракатицы, кальмары, рыба, чёрные колбасы, блестящие, будто лакированные, утки, розовые, как ветчина, — или, напротив, упираются взглядом вниз, к мешкам с зерном и ящикам с чёрной землёй, в которых укрыты яйца. На них падают жгучие, тонкие, пронизанные рыжеватой пылью солнечные лучи. И если я, пройдя мимо, оборачиваюсь, то встречаюсь с ними глазами — они смотрят мне в спину давящим, ненавидящим взглядом.
Английские солдаты стоят на посту у китайских банков, на которых сияют золотом вывески; двери банков закрыты решетками, как будто это тюрьма или бойня. Иногда я слышу, как стукает об асфальт приклад карабина. Бесполезный символ: упорство англичан, позволившее им завоевать дом за домом этот город на скале, ныне бессильно против пассивной враждебности трёхсот тысяч китайцев, не желающих больше быть побеждёнными. Оружие бесполезно… Не только богатства ускользают от англичан, от них ускользает сражение…
Четыре часа. Изнуряющая жара: вентилятор едва крутится, потому что электростанция работает вполсилы. На улицах от блестящего асфальта, отражающего голубое небо, вместе с пылью поднимаются волны горячего пара, более жаркого, чем воздух. Второй делегат от гоминьдана должен передать мне документы. Первый делегат, родом из Прибалтики, только что выслан. Возможно, мне удастся встретиться с европейским руководителем забастовки, немцем Клейном.
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
«Публикация «Демона абсолюта», которой пришлось ждать почти полвека, не может полностью насытить ни любителей романов, ни любителей биографий. Несомненно, из нее можно много узнать о Среднем Востоке во время войны 1914 года и о действиях полковника Лоуренса: повествование Мальро явно не делает тусклой эту жизнь, которая сама по себе похожа на роман. Однако даже если она слегка не закончена, и даже если ее трудно отнести к определенному жанру, эта книга поражает своей оригинальностью и интересностью. Не являясь неизвестным шедевром, о котором долго мечтали, обнаруженный текст уже вскоре стал существенным, и не только для любителей Мальро.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.