Заводная ворона - [18]

– Что я такого сказала? Я не имела в виду ничего…

Швея покачала головой и поспешила собрать свои вещи.

Серен взглянула на Гвина. Нахмурившись, он подошёл ближе к девочке и прошептал:

– Ты тут ни при чём. Она считает себя виноватой.

Серен сморщила лоб:

– В чём?

Но тут вернулась миссис Вильерс с белым как полотно лицом; от слёз в её глазах не осталось и следа. Ледяным голосом она проговорила:

– Отправляйся в свою комнату и сними это платье.

– В чём винит себя миссис Вильерс? – произнесла Серен, усаживаясь на подоконник. – Не понимаю. И если Томоса нет на чердаке, то где же он? И почему все здесь так напуганы?

Ворон, изучая проеденную молью дырку в крыле, сказал:

– Не спрашивай меня. Весь дом тёмный и холодный. К тому же посмотри: я разваливаюсь на части. Вот если бы мне удалось вернуться в свой дворец… Передо мной поставили бы разносолы на золотых и серебряных тарелках, музыканты услаждали бы мой слух, а танцоры развлекали балетом. И я бы… э-э-э… занимался другими делами, достойными принца. Если бы снова стал человеком.

Серен нахмурилась.

– А как снять заклятие?

– Я даже не знаю, возможно ли это.

– Разумеется, возможно! – Серен слезла с подоконника и подошла к птице. – Во всех книгах, которые я читала…

– Это не твои глупые книги, а жизнь! – Ворон разозлился почти так же сильно, как миссис Вильерс.

Серен вздохнула и как можно вежливее проговорила:

– Ты мне так и не объяснил, как это произошло.

– Я не хочу об этом говорить.

– Ну как знаешь. – Девочка отвернулась, но Ворон поспешил добавить:

– Конечно, если ты настаиваешь, я расскажу. История не длинная. Однажды я поехал… э-э-э… на охоту. Да, на охоту. Принцы ведь всё время охотятся, да? Я ехал по тёмному лесу и встретил ведьму.

– Неужели?

– Ну, наверное, это была ведьма. По крайней мере, она была на неё похожа: в такой высокой шляпе с изогнутой тульей и с метлой, сидела у родника. Старуха указала на меня костлявым пальцем и сказала: «Отдай мне драгоценности, коня и корону». Я, конечно, не собирался выполнять её требование и ответил: «Вот ещё! Уйди с моего пути». Я пытался быть вежливым, но напрасно: ведьма встала, произнесла заклинание, и я почувствовал… ну, это трудно описать – как будто съёживаюсь и распадаюсь на части. Сердце стало колёсиком, кости шестерёнками, а мышцы пружинами. Я упал с коня; попытался пошевелить руками, но они превратились в два проволочных крыла; попытался говорить, но только закаркал. Тогда ведьма сказала: «Пока ты не откажешься от того, что ценишь больше всего, быть тебе чёрной вороной».

Серен удивлённо слушала.

Ворон с весьма самодовольным видом принялся чистить пёрышки.

– И что же ты ценишь больше всего?

– Понятия не имею.

У Серен вытянулось лицо.

– Очень странная история. Только потому, что ты…

– Хочешь сказать, что я всё выдумал?! – возмутился Ворон.

– Нет…

– Ты нанесла мне оскорбление! – Птица повернулась к девочке спиной. – Ни слова больше не скажу, пока ты не извинишься. И это после всего, что я для тебя сделал!

Серен вздохнула.

– Ты ничего для меня не сделал. – Ей надоело, что все на неё злятся. Так и не извинившись, она спустилась в кухню и за ланчем не проронила ни слова, из-за чего Дензил всё время с подозрением посматривал на неё своими зоркими глазами.

Вернувшись в комнату, девочка не обращала никакого внимания на Ворона, который разглядывал себя в зеркало. Серен достала из-под подушки дневник, легла на кровати на живот и начала читать.

Разобраться в дневнике Томоса было не так-то просто. Все страницы без всякой системы испещряли неаккуратные каракули, рисунки и схемы. Мальчик, видимо, интересовался птицами и животными, кроме того, среди записей имелось много изображений битв и солдат и несколько страниц с заметками о паровозах. Серен с разочарованием листала страницы. Она надеялась прочесть какие-нибудь секреты, странные просьбы о помощи, но тетрадь отражала обыкновенные мальчишечьи забавы.

Потом её внимание привлекла запись, сделанная год назад:

Ночью снова звенел колокольчик.

Серен села.

– А вот это интересно!

– Что? – брякнул Ворон, который чистил пёрышки.

– Слушай! – И девочка начала читать вслух.

Он зазвенел в полночь и разбудил меня. Зажжённая свеча уже стояла у моей постели, и я тут же вышел в коридор.

Луна ярко светила в окна.

Мне удалось вычислить, откуда раздаётся звон – его источник находился глубоко под домом. Поэтому я сбежал вниз по лестнице. Чем ниже я спускался, тем отчётливее различал переливчатый отзвук колокольчика.

Местами стены блестели, словно под влиянием этого звука.

Никто меня не слышал. Мама и папа спали, все слуги, наверное, тоже, но в конюшне, где ночует Дензил, горела лампа. Ухнула сова – та самая, коричневая, которая живёт в часовой башне.

Ворон хрипло и неприятно засмеялся.

– Совы! Они такие надменные!

– Тихо! – Серен перевернула страницу. – Дальше он пишет, что спустился в подвал, и потом вот что:

…Обычно в подвале темно и пыльно, но сегодня всё было совсем по-другому – из стен выходили золотые ступени и вели вниз, туда, где мерцал серебряный свет. Меня так и тянуло спуститься по ним.

Но я знал, что это опасно, поскольку Они там.

Семейство.