Заводная обезьяна - [16]
Щелкнул тумблер.
- Ну, дед, - закричал Сашка, задыхаясь, - ну, молодец! - Сашка обнял деда и прижался лицом к его колючей щеке.- Ты такой молодец, дед! Ты замечательно говорил, понимаешь! Замечательно!
- Да чего там, - дед смущенно улыбался, - что надо было, то и сказал... А чего тянуть? И про международное положение... При чем оно тут? Верно говорю?
- Эх, дед! Вот сразу бы так!
- Ладно. В следующий раз... Главное - дело сделано. - И Резник пошел к двери...
Николай Дмитриевич Бережной слушал деда, сидя на диване в своей каюте. Слушал с большим удовлетворением, узнавал знакомые, родные слова и обороты и радовался выдумке своей и такому быстрому и четкому ее воплощению. Когда Резник запнулся и трансляция умолкла, Николай Дмитриевич сразу бросился к телефону выяснять, в чем дело. Однако дед заговорил снова, и Николай Дмитриевич, успокаиваясь, вновь опустился на диван. Но тут вдруг он понял, что Резник произносит текст совсем другой, ему незнакомый, какой-то невероятно корявый, лохматый, короче - несет отсебятину. Николай Дмитриевич прямо-таки замер. Не грамматика, "ударения там всякие", смущали его. Пугало другое: как бы дед не сморозил чего-нибудь такого... ну, лишнего, не испортил все дело. И хотя ничего "такого" Бережной в дедовой речи не нашел, он, дослушав передачу до конца, все-таки искренне расстроился. Все получилось как-то бескрыло, совершенно не так, как он замыслил. На редкость серый, приземленный докладик. И оценки все путаные, почин как-то не заметен, не акцентировано на нем внимание. Ну, да что теперь говорить! По сути - все верно. Инициатива снизу. Это нынче даже хорошо. Жаль все-таки: он не сказал, что это почин. Слово хорошее. Интересно, как народ воспримет...
Николай Дмитриевич направился в столовую.
В столовой стоял гул. Из жиро-мучного цеха привели Кольку Путинцева, всего в муке, вонючего донельзя, и наперебой втолковывали ему, как дед Резник вызвал его на соревнование. Появление самого деда было встречено дружным ревом, аплодисментами, криками: "Ура!", "Даешь рекорд!" и "Левитан, задери его!". Дед, который не успел позавтракать, сидел со своей миской скромно и достойно, равнодушно принимая все славословия, и деланно сердился, когда кто-нибудь чересчур настырничал. Бережной стоял в дверях. Никто его не замечал или не хотел замечать. Вслушиваясь в оживленный гомон, Николай Дмитриевич с удовлетворением подумал: "Народ все-таки правильно понял... Теперь "Молнией" закрепим - и порядок..."
После завтрака Юрка Зыбин курил на кормовой палубе, когда подошел дед Резник и, оглядевшись как-то воровато, тихо спросил:
- Ты сам-то слушал? Ну, как там... а?
- Орел, - сказал Юрка коротко. Говорить ему с дедом не хотелось.
- Ну, да я ведь так спросил... - Дед словно извинялся.
Юрке стало стыдно, что он обижает старика, и он сказал уже совсем другим тоном, тронув деда за плечо:
- Дед, ты хорошо сказал. Сразу надо было только бумажку бросить, не рассказывать, сколько рыбы ловили в тринадцатом году. Шут с ней, с той рыбой. Съели ее давно. На торжествах в честь трехсотлетия дома Романовых...
Дед сглотнул и убежденно кивнул, будто сам разделял гастрономические утехи их императорского величества, самодержца всероссийского, великого князя Финляндского и прочая, и прочая, и прочая...
Разговор с Лазаревым был для Бережного делом простым и коротким. Фофочке поручалось написать "Молнию", посвященную почину деда Резника, и вывесить ее в столовой. "Молния" должна быть "видной", то есть большой по размеру и яркой по исполнению. Кроме того, Фофочке отныне вменялось в обязанность ("Считайте, что это ваше комсомольское поручение") и впредь писать "Молнии", которые должны "оперативно освещать ход соревнования". "Молнии" требовалось обязательно нумеровать, а после вывешивания - досматривать за ними, следить, чтобы их ненароком не сорвали, не употребили на какую-нибудь завертку или другую нужду. При замене старой "Молнии" на новую ни в коем случае эту старую нельзя было выбрасывать, ее следовало непременно сдавать лично Николаю Дмитриевичу. (Бережной собирал овеществленные свидетельства своей политико-воспитательной работы. Еще совсем недавно он работал в обкоме, был там освобожден по причинам, о которых не любил вспоминать, Словом, не сошлись они характерами с новым секретарем, как туманно говорил он. Так вот, на прежней работе где-то в шкафу остался у него большой архив: альбомы с газетными вырезками, пачки копий протоколов различных собраний и конференций, целая поленница рулонов стенных газет и "Молний". В любую минуту можно было положить всю документацию на стол, а там давайте разберемся: есть работа или нет работы. И здесь, на траулере, изменять старым привычкам Николай Дмитриевич не хотел.)
- Все ясно? - спросил Бережной Фофочку и припечатал ладонью стол.
- Ясно, - ответил Фофочка.
Эта книга написана замечательным автором – Ярославом Головановым, талантливейшим журналистом. Главным его увлечением было история науки и космонавтики.
Первый том «Заметок», начинающихся с описания похорон И.В.Сталина, рассказывает о веселых студенческих проделках, начале работы в НИИ и первых шагах в журналистике. Темы первых 50 записных книжек: плавание с рыбаками в тропическую Атлантику, поездка в Венгрию, знакомство с Ю.Гагариным и Г.Титовым, путешествия по Памиру и Тянь-Шаню, Париж, Петр Капица и Лев Ландау, «снежный человек», озорные путешествия по реке Пинеге, космодром Байконур, приключения в Грузии, начало работы над главной книгой – «Королёв.
Второй том «Заметок» охватывает 70-е, «застойные», годы прошлого века, которые, впрочем, были и не такими уж «застойными» для Ярослава Голованова. Среди записей тех лет: восхождения на камчатские вулканы, поездка в Японию на Всемирную выставку, размышления о чувствах растений, «пришельцах», Бермудском треугольнике, таинственном африканском племени дагонов, чудовище Несси, полет в Сингапур и на Филиппинские острова, осмотр научных центров США, начало путешествий по землям Нечерноземья, репортажи из Хьюстона во время полетов русских и американцев по программе «Союз»-«Аполлон», продолжение работы над главной книгой «Королев.
Ярослав Голованов родился в 1932 году в актерской семье. В 1956 году окончил ракетный факультет МВТУ им. Баумана и два года работал в НИИ, научным руководителем которого был академик М. В. Келдыш, затем более 40 лет в газете «Комсомольская правда». Главная сфера интересов: история науки и космонавтики. Автор более 20 научно-художественных и прозаических книг, издававшихся на 25 языках. Трехтомник «Заметки вашего современника» охватывает почти полвека жизни автора и является, пожалуй, самой популярной работой Ярослава Голованова для самого широкого круга читателей, поскольку в нём есть всё — от анекдотов до портретов знаменитостей, от космических секретов до едкой критики нравов наших дней. Первый том «Заметок», начинающихся с описания похорон И. В. Сталина, рассказывает о веселых студенческих проделках, начале работы в НИИ и первых шагах в журналистике.
Книга известного журналиста Ярослава Голованова посвящена родоначальнику отечественной практической космонавтики Сергею Павловичу Королеву. Это наиболее полная биография некогда засекреченного легендарного Главного конструктора. Автор работал над книгой 26 лет. В нее вошли многочисленные свидетельства близких, соратников, родных СП. Королева, неопубликованные документы и уникальные фотографии (из личного архива автора).Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
