Завод войны - [53]

Значит, Цворн действительно здесь, но дело не только в Цворне. Я собирался в первую очередь следить за Свёрлом, который, как я надеялся, может привести меня к Пенни Роялу. Теперь, похоже, наилучший для меня вариант – поговорить с отцом-капитаном. Я поразмыслил над этим немного, и тут мне в голову пришло еще кое-что.

– Флейт, почему ты использовал У-передачу, чтобы связаться со Свёрлом?

Флейт издал звук, напоминающий кряканье утки, которой злые шутники склеили клюв.

– Просто если предположить, что Свёрл прячется тут под «хамелеонкой», то проще было бы воспользоваться другим видом связи.

– Свёрла здесь нет, – сказала Рисс.

– Я, собственно, так и думал, – согласился я. – Наверное, нам стоит уйти и проверить иные источники информации.

А через форс я сказал Рисс:

– А еще я думаю, нам надо отсоединить Флейта и заняться долгой и тщательной проверкой его протоколов.

– Согласна, – ответила Рисс. – Никогда не доверяла мелкому ублюдку.

– При необходимости ты сможешь приспособиться управлять У-пространственным двигателем?

– При необходимости – да.

– Флейт, – сказал я вслух, просматривая данные с форса, – веди нас к Голону. Насколько я понимаю, это ближайшая обитаемая планета.

– Я… – выдавил Флейт и загудел, как рассерженная оса, закрытая в консервной банке.

– Очередная У-пространственная связь, – сообщила Рисс.

Флейту потребовалось куда больше времени, чем обычно, чтобы запустить наш У-пространственный двигатель. Я пристегнулся, просто на всякий случай, поскольку помнил, как кое-кто умер в подобных обстоятельствах. Только вот убил его незваный гость, а объект, к которому осторожно двигался корабль жертвы, был планетоидом Пенни Рояла.

Флейт увел нас в подпространство, экран посерел, потом вспыхнул снова, демонстрируя маячившую впереди планету. Все случилось слишком быстро, и я понял, что вижу не Голон, а планету, океан которой укрыл истребитель Цворна.

– Ублюдок, – рявкнула Рисс.

Она резко развернулась и ураганом метнулась к двери. Но не успела вылететь наружу, как створка захлопнулась, и зловеще щелкнули закрывшиеся замки.

– Ты повинуешься приказам своего отца-капитана, да, Флейт? – спросил я.

– 3-з-з-з-з-т, – последовал ответ.

– Свёрл использовал нас в качестве зонда для сбора информации, верно?

– 3-з-з-т.

Тут возле двери раздался треск. Оглянувшись, я увидел, что Рисс, вогнав яйцеклад в стену, сорвала крышку аварийного пульта и возится внутри, работая маленькими конечностями, обычно сложенными под ее капюшоном. Наверное, в данный момент дрон-змея жалела, что ее телу придали столь неудачную форму.

Как никогда тесно связанный с корабельными системами, я почувствовал: ожили и начали беспорядочно перемещаться наши силовые поля. Флейт мгновенно переключился с пассивного сканирования на активное. Он направил лазер точно на то линзообразное залегание на дне, чтобы считать с поверхности вибрации, щупая глубже рентгеном в поисках отражений от силовых полей или сверхплотного вещества, пробегая по всему спектру излучений, ловя то, что скрывается. Через несколько мгновений в нижнем углу экрана появилось окошко с выстраивавшимся изображением, в котором легко узнавался прадорский истребитель.

– Если секунду назад он и не знал о нашем присутствии, то сейчас знает точно, – произнес я.

Флейт ответил, выстрелив сенсорным датчиком в океан. Другого подтверждения мне и не требовалось: мы были жертвенным ягненком Свёрла. Этот Цворн, ненавидящий Государство, не мог терпеть столь пристального изучения, не ответив на него, особенно узнав, что исследование проводится с борта государственного истребителя. Мы здесь либо чтобы выманить Цворна, подставив его под удар Свёрла, либо просто чтобы раскрыть планы Цворна.

На миг мы нырнули в У-пространство – туда и обратно. Планета резко приблизилась, и тут в нас что-то врезалось, экран побелел, гравитация утратила стабильность, а внутри корабля что-то взорвалось. Полагаю, мы только что потеряли проектор силового поля.

– Он нас убил, – сказала Рисс.

Экран заработал вместе с термоядерным двигателем, внутреннее давление не компенсировало мощнейшего ускорения. Проиграв в мозгу записи с внешних камер, я увидел, что одна из лун планеты повернулась к нашему кораблю, щетинясь торчавшими из отверстия в коре стволами оружия, – и по нам выстрелил лазерный луч.

Изабель Сатоми

Изабель Сатоми села в кровати и потянулась. Чувствовала она себя хорошо, действительно хорошо, и разум ее был абсолютно чист, когда она сбросила жаркую простыню и свесила ноги за край матраса. А ведь лишь секунду назад она представляла собой статичные данные, записанные в решетке кристалла. Она вспомнила, что Пенни Роял подсадил ее в сапфировую серьгу Трента, что она сама решила покинуть тело капюшонника, в котором находилась. Но где сережка теперь? Кто воскресил ее в этой знакомой виртуальности?

Женщина поднялась, чтобы посмотреть на себя на экране, который работал сейчас зеркалом. Она была красива, как когда-то. Интересно, предстоит ли ей теперь вновь пережить стремительный переход к уродству, перед тем как опять превратиться в капюшонника? Она запустила пальцы в густые черные волосы, потом руки скользнули по шее, поползли ниже, легли на округлые груди. Так вот чего она хотела: просто жить в этом теле снова. Изабель погладила плоский живот, волосы на лобке – и коснулась пальцем вагины. Чувство, пронзившее ее, было таким острым, что она стремительно отдернула руку, вспомнив о том далеком прошлом, когда она вот так вот ласкала себя, стоя перед клиентом. Теперь она не желала устраивать представления для всяких там извращенцев. Отвернувшись от экрана, женщина подошла к шкафу, открыла его, вытащила белье, надела бюстгальтер и трусики, натянула узкие черные брюки, влезла в розовую хлопковую блузку, застегнула сандалии, потом тщательно причесалась, чуть-чуть подвела веки и выбрала пару клипс-липучек – фиолетовые бриллианты, под цвет глаз. Но что теперь?