Завод войны - [36]

Единственной персоной из моего обширного хранилища, помнившей смерть при бомбежке на Панархии, был я сам. Это, конечно, имело смысл. Разве мог Пенни Роял записать воспоминания восьми тысяч солдат, уничтоженных стремительно, одним махом? Скорее всего, я некоторым образом являлся представителем их всех.

Несколько дней мы наблюдали за отдаленным астероидом – или, точнее, Флейт наблюдал. Я бродил взад-вперед по своей лаборатории, часто останавливаясь возле потерянного шипа Пенни Рояла в стеклянном цилиндре, подумывая о том, чтобы зашвырнуть эту штуку в ближайшее солнце и освободиться от мучений, но тут же ощущал глубочайший примитивный ужас и абсолютную уверенность в том, что я настолько тесно связан с иглой, что сгорю вместе с ней. И разве мог я так запросто принести в жертву все эти жизни – и смерти? Шип содержал тысячи мертвецов, которых государственные ИИ, с их передовыми технологиями, вполне могли бы воскресить. В конце концов я решил провести дальнейшие исследования, но два дня медлил, все оттягивая тот момент, когда нужно будет вытащить шип из цилиндра и разместить его в специальных тисочках-креплениях, которые я пристроил на центральном верстаке. Наконец на третий день, набравшись смелости, начал работу.

– Там ничего не происходит, – с раздражающей регулярностью сообщал Флейт, всегда добавляя: – Или ничего не происходило два с половиной месяца назад.

Я взвесил возможность передвижения короткими У-прыжками в нужном направлении, делая «моментальные снимки» событий за этот период в два с половиной месяца. Однако, хотя так «Копье» и приблизилось бы к настоящему, принцип относительности не пресекал производимый шум, и любой, находящийся рядом с ретранслятором, узнал бы о нашем появлении. И я вновь отложил решение на потом.

– Что-то происходит, – объявил наконец Флейт, – только не возле передатчика.

– Да, – согласилась Рисс, – что-то происходит.

– Ты влезла в мои системы? – подозрительно спросил Флейт.

– Конечно, ведь именно для этого они и предназначены.

– Кто-нибудь собирается объяснить мне, в чем дело?

Я смотрел в наноскоп на поверхность шипа Пенни Рояла и видел плотнейшую кристаллическую структуру, дробившуюся и исчезавшую, почти неразличимую взглядом. Наноскоп высвечивал структуры и связи, поддерживаемые внутренним источником энергии и пикотехническими манипуляциями. Некоторые компоненты держались только за счет нанотехнических силовых полей и просто не могли существовать самостоятельно. Похоже, разобраться хотя бы в поверхностном строении шипа я при моих нынешних возможностях элементарно не мог – и ощутил от этого странное облегчение. В конце концов, если я не способен понять, нет смысла и исследовать дальше.

Рисс повернулась ко мне:

– Флейт регулярно открывает У-пространственный канал для обновления астронавигационных данных: предупреждения, новости…

– Я в курсе, сведения поступают и на мой форс. Так делают все на Погосте, чтобы не отставать от жизни.

– Есть новости, касающиеся государственных наблюдательных постов вдоль границы Погоста, – опередил Рисс Флейт. – На них – на всех – объявлен режим повышенной боеготовности. Есть изображения.

Я хотел было проверить информацию через форс, поскольку некоторое время не просматривал обновления, но передумал. Я слишком долго разглядывал орнаменты строения шипа Пенни Рояла и теперь хотел отвлечься, не напрягать форс. Поднявшись, я перешел из лаборатории в рубку и уселся в кресло; Рисс последовала за мной.

– Валяй, показывай, – приказал я Флейту.

Привычная картинка на экране – холодные далекие звезды и окошко с астероидом ретранслятора – на миг помутнела, сменившись изображением одного из государственных наблюдательных пунктов, внешне напоминавшего поставленную вертикально гантель. Никогда еще я не видел на подобных станциях такой суеты. Вокруг сновали похожие на кальмаров ударные корабли, несколько ромбовидных дредноутов и даже гигантский, еще больше, чем дредноут, звездолет-шар – возможно, то было одно из редко встречающихся судов класса Гамма, а то и нечто покрупнее.

– Попыток скрыть информацию о данной деятельности не предпринималось, – доложила Рисс. – Но и сделать ее общеизвестной тоже никто не удосужился.

Я кивнул. Пробовать пресечь распространение слухов было бы бессмысленно. Всегда найдется пара внимательных глаз или следящая камера, а люди обязательно засекут подобную деятельность через сеть ИИ. В сущности, война научила государственных ИИ, что попытки утаить такие вещи только делают граждан еще более подозрительными, а сам факт умалчивания ведет к ускорению распространения новостей.

– Интересно, – пробормотал я, размышляя, как все это отразится на нас, и повернулся к Рисс: – А ты, не сомневаюсь, можешь рассказать еще кое-что.

Рисс моргнула черным глазом.

– Флейт видит только одну сторону – государственную. Он не видит, что это – ответ на иную деятельность.

– А у тебя есть контакты, – предположил я.

– У меня есть контакты, – согласилась Рисс. – И есть изображения, если, конечно, Флейт позволит мне продемонстрировать их.

– Флейт…

– Да пожалуйста, – буркнул мой корабельный ИИ.

Наблюдательный пост исчез. На его месте появилась зеленовато-желтая планета внутри какого-то газового облака – то ли аккреционного диска, то ли туманности. Звезд видно не было, одна лишь планета отчетливо выделялась на фоне синих и темно-зеленых завихрений, перемежавшихся кроваво-красными полосами и странными, органическими на вид, мясисто-розовыми образованиями. Мой разум попытался найти увиденному определение, но тщетно. Это было лишь газовое облако – и только. Яркие краски резали глаза. Космос не всегда черен.