Зависть - [88]
- Какое мне до этого дело?
- Месье, я заклинаю вас, придите в себя. Боже мой, час ночи. Куда я могу пойти?
- Вон!
- Но…
- Раз… Уйдешь ты, воровка?
- Одно слово…
Колосс шагнул к жене:
- Два.
Еще шаг.
- Ради Бога, выслушайте меня.
- Три!
И Бастьен вытянул руки, чтобы схватить жену.
Что могла сделать несчастная? Кричать, звать на помощь?
Фредерик и Давид проснутся, прибегут на ее зов, а для Мари было еще нечто страшное, чем это подлое и дикое изгнание: стыд, ужасная мысль о том, что она увидит сына, дерущегося с отцом, который хочет выгнать полураздетую мать за дверь дома. Ее достоинство женщины, матери, возмутилось при этой мысли и особенно ее пугало то, что отчаянная борьба между отцом и сыном могла закончиться убийством.
Она знала, что Фредерик не остановится перед крайностью, чтобы защитить мать от позорного изгнания.
Мари смирилась, наконец, и когда Жак Бастьен попытался ее вытолкнуть, ответила дрожащим голосом:
- Да, да, я сейчас уйду, только не шумите, умоляю вас…
Тогда, совсем растерянная, протянув с мольбой руки к Жаку, который угрожающе наступал на нее, показывая жестом на входную дверь, она, пятясь, дошла до полутемного конца коридора.
Бастьен открыл дверь.
Порыв ледяного ветра ворвался снаружи.
Во дворе было темно, и снег падал крупными хлопьями.
- О, ужас, какая ночь! - пробормотала Мари и ужаснулась. Она хотела повернуть назад. - Сжальтесь, месье.
- Спокойной ночи, - злобно усмехнулся негодяй и вытолкнул жену за порог.
Затем он задвинул двери и захлопнул засовы.
Мари, с непокрытой головой, одетая только в ночной пеньюар, почувствовала, что ее ноги погружаются в толстый слой снега, нанесенного в сени.
Луч надежды блеснул в мыслях молодой женщины. Несколько мгновений ей казалось, что муж злобно пошутил, но она услышала, как его шаги медленно удаляются от двери.
Скоро он вернулся в свою комнату - Мари увидела свет, просачивающийся сквозь занавески.
Мадам Бастьен, заледеневшая от резкого и пронзительного ветра, почувствовала дрожь. Зубы начали стучать от холода. Она хотела добраться до конюшни, находившейся поблизости, но к несчастью, садовая калитка была заперта, и мадам Бастьен не могла добраться ни до конюшни, ни до еще какого-нибудь строения.
Три окна выходили в сад, где она замерзала. Два из них относились к комнате мужа, а третье - к столовой, которая оказалась пуста.
Мари не у кого было просить помощи.
Она совсем пала духом. Вернувшись в холодные сени, растерла руки снегом и замерзшая, уже окоченевшая от холода, села на каменную, ступеньку, едва прикрытую навесом.
Глава XXXV
Жак Бастьен после того, как жестоко выгнал свою жену, вернулся, пошатываясь, к себе и, не раздеваясь, бросился в постель. Он глубоко заснул.
В три часа ночи, в то самое время, когда он дал приказ разбудить себя, Маргарита пошла к своему хозяину и нашла его спящим. Ей стоило больших трудов разбудить его и объявить, что Андре запряг лошадь в одноколку.
Жак, еще одурманенный сном и винными парами, туманившими его мозг, встряхнулся как дикий зверь, провел ладонью по своей густой шевелюре, натянул поверх одежды балахон из козьих шкур, прочистил горло стаканом вина и послал Маргариту уведомить Бриду о том, что все готово к отъезду.
Голова у Бастьена была тяжелой, мысли путались… Он почти ничего не помнил о ночном происшествии с женой и упорно боролся с желанием спать. В ожидании своего компаньона он присел на край кровати и уже начинал дремать, когда вошел Бриду.
- Пойдем, Жак, пойдем, - сказал он, - у тебя совсем отупелый вид. Встряхнись же!
- Сейчас, сейчас, - ответил Бастьен, встав на ноги и протирая глаза, - у меня голова болит и будто песок в глазах. На свежем воздухе я взбодрюсь. Ну, выпьем капельку на дорогу, отсюда четыре лье до Блемура.
- За твое здоровье, старик, - поднял рюмку Бриду, наполняя ее водкой. - Ты что, не выпьешь со мной?
- Можно, это меня разбудит, так как мои мысли путаются.
Выпив еще водки, которая, вместо того, чтобы прояснить его мысли, сделала их еще более смутными, Бастьен последовал за Бриду и пройдя через коридор открыл дверь в которую два часа назад выгнал жену.
Мари уже покинула сени, где она сначала укрылась.
Снег уже не падал.
На небе сияла луна. Мороз крепчал. Жак был вдвойне чувствителен к нему, так как он выпил два больших стакана водки. Выйдя из сеней и все еще лишенный способности соображать, он пошел прямо через лужайку, вместо того чтобы идти по аллейке к выходу из сада.
Бриду заметил рассеянность приятеля:
- Жак, куда тебя несет?
- И впрямь, - ответил тот, резко останавливаясь и качнувшись туловищем назад. - Правда, старик, я сам не знаю, что делаю, у меня совершенное отупение - я иду направо, когда надо идти налево. Этот холод изрядно пощипывает!
- Еще бы! - поежился Бриду, - на мне теплый шарф, плащ, и я мерзну.
- Эх ты, мерзляк!
- Да, тебе легко говорить!
- Хорошо, хочешь мою шкуру?
- Шкуру?
- Ну да, козью шкуру, болван!
- А ты, Жак?
- Возьми ее. Когда мы залезем в экипаж, тепло меня разморит, и я против воли засну.
- Тогда я согласен ее забрать. Но если ты заснешь, то экипаж может перевернуться.
- На, бери, - Жак протянул куму теплую шкуру, в которую последний поспешно облачился. - Кажется, я начинаю приходить в себя. Тем лучше.
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.