Зависть - [82]

– В вашу постель, дорогая. Моя спальня находится дальше по коридору.

– О. – Элизабет с облегчением улыбнулась ему, поднялась и подошла ближе. Она чувствовала себя немного глупой за то, что создала много шума из ничего, поэтому вновь взяла его ладони и самым теплым тоном произнесла: – Спасибо вам, мистер Кэрнс.

– Не думайте об этом.

Сноуден проводил её по коридору с паркетным полом и высокими багетами, и у двери комнаты, где ей придется коротать свой век до конца, муж остановился и легко поцеловал её в лоб. Она уже почти чувствовала под головой подушку и была готова погрузиться в сон. Ей приснится Уилл и их ребенок, и на несколько часов они останутся только втроем.

– Спокойной ночи, – пожелала она, берясь за дверную ручку.

– Спокойной ночи, – ответил Сноуден, отворачиваясь. – Приятных снов, миссис Кэрнс.

Глава 47

Мы рукоплещем героическому решению мистера Эдварда Каттинга вступить в армию и служить государству за его пределами. Последуют ли за ним другие юноши голубых кровей? Нам остается лишь надеяться, что поступок мистера Каттинга станет для них примером, маленьким шагом на пути уравнивания в правах граждан нашей великой нации.

Из колонки главного редактора газеты «Нью-Йорк Таймс», воскресенье, 4 марта 1900 года

Этим утром в особняке Шунмейкеров Пенелопа чувствовала себя почти как дома, проходя по залам с таким роскошным и повелительным видом, какой мог бы устрашить некоторых из европейских коронованных особ. В одной руке она держала хрупкую фарфоровую кофейную чашку, а другой придерживала подол алой юбки. В этот день ей предстояло сделать очень многое. В первую очередь она должна выбрать подходящий подарок для бывшей невесты своего мужа. Что же можно купить подруге, оказавшейся в таком положении?

Летний гардероб Пенелопы был ещё не полностью готов, а в ближайшие недели состоится так много рекомендуемых к посещению светских раутов. Некоторые совпадали друг с другом по времени. За каждой дверью стоял непростой выбор, но Пенелопа чувствовала себя одухотворенной и слегка капризной и всецело доверяла себе в вопросах принятия правильных решений. Она почти светилась от переполнявшей её самонадеянности.

– Генри, – позвала она, войдя в их покои. Пока Пенелопа делала прическу и перекусывала круассаном, кровать застелили, и теперь комната предстала перед нею во всем своем роскошном бело-золотом великолепии. Пенелопа улыбнулась, потому что всё находилось на своих местах. Генри, конечно же, здесь не было. Накануне она снова отправилась в постель одна, а Генри, определенно, опять всю ночь пил и теперь спал беспробудным сном на диване в соседней комнате. Ко времени окончания приёма три дня назад Пенелопа оставалась единственной трезвой гостьей, а поэтому только она заметила и правильно истолковала связь между возвращением Генри с его странной прогулки и приходом чуть позже Грейсона и Дианы с немного растрепавшимися прическами и в слегка помятых нарядах. Пенелопа могла только догадываться, что увидел Генри, и об этом она думала все эти дни. В конце концов, должно лишь пройти время, пока он трезво оценит своё положение и поймет, что оно на самом деле довольно выгодное.

Пенелопа удовлетворенно отпила глоток кофе, обдумывая ошибки, которые допустила, плетя свои интриги. Все просчеты выплыли наружу как раз вовремя, с улыбкой заметила она. Конечно, вся забота и уход, оказываемые ей слугами Шунмейкеров, являлись следствием неудобного заблуждения, которое рано или поздно должно проясниться. Теперь, когда Генри знал, что Диана навсегда опорочена, он снова вернется к жене, и у Пенелопы с легкостью получится выйти из затруднительного положения. Хотя она и знала, что не хочет обеспечивать старого Шунмейкера внуками. Не сейчас. Ведь идёт её первый сезон в статусе замужней дамы, и ей необходимо красоваться в новых нарядах и посещать всевозможные рауты, и в это время Пенелопа не хотела бы стать толстой и тяжелой на подъем. Пока что она не поняла, как разыграть карты, которые сейчас оказались в её руке. Но сдача получилась хорошей, и Пенелопа знала, что сможет сделать всё правильно. Она снова стала самой собой.

Пенелопа слегка улыбнулась, подумав о том, что скоро Элизабет будет не в состоянии веселиться, потому что её скоропостижная свадьба подтверждала догадку подруги, озвученную во Флориде: Элизабет родит ребенка и сделает это раньше, чем кто-либо ожидает.

– Генри? – вновь окликнула Пенелопа. Поставила фарфоровую чашку на маленький резной столик у изножья кровати и быстрым шагом прошла мимо сундуков, прибывших пароходом этим утром (ведь Пенелопа частично была готова к надвигающемуся сезону), и вошла в соседнюю комнату.

Темнота в комнате испугала её, но спустя несколько секунд она поняла, что шторы задернуты.

– Генри? – ещё раз позвала она, подходя к окну, чтобы раздвинуть занавеси. Свет залил комнату, осветив диван с подушками из турецкого килима и мягкой кожи и наивную идиллическую фреску на потолке. Генри должен был находиться именно здесь, и Пенелопа оглядела комнату в поисках какого-либо беспорядка. Она подошла к дивану и провела рукой по подушкам, словно они могли подсказать, куда подевался её супруг в такую рань. Ведь кутить для него было уже поздно, а проснуться и уйти – еще рано.