Зависть - [44]

— Я тоже.

— Вы тоже?! — искренне удивилась Марис, поворачиваясь к нему.

— А что тут такого? Мы с друзьями даже соревновались, кто больше наловит.

Значит, поняла Марис, было время, когда Паркер не был прикован к инвалидному креслу и мог гоняться за светлячками, да еще соревновался в этом с друзьями. Интересно, что же с ним случилось и в каком возрасте? Ей очень хотелось об этом спросить, но она не посмела.

Марис уже приходилось сталкиваться с такими, как Паркер, и она бесконечно уважала людей, перенесших ужасное несчастье, но сумевших не пасть духом и приспособиться к своему новому положению достойным образом. Среди них встречалось немало оптимистов, каких не встретишь и среди здоровых людей, и общаться с ними было одно удовольствие. А физические недостатки они с избытком компенсировали мужеством и силой духа.

Мужества Паркеру Эвансу было не занимать. Он напоминал Марис «Железных людей» — инвалидов-троеборцев, участников специальных олимпийских игр, — которые творили настоящие чудеса при помощи одной лишь силы рук — и силы воли. Но вместе с тем он был другим. Ей казалось — случившееся с ним несчастье озлобило Паркера, заставило разочароваться в роде человеческом. Никакого другого объяснения его раздражительности она, во всяком случае, найти не могла. Что же с ним произошло, гадала Марис. Почему он стал таким?

Сейчас она снова посмотрела на него. Паркер подбирал с тарелки остатки окорока и, казалось, был целиком поглощен этим занятием, поэтому, когда он внезапно вскинул голову и посмотрел на нее в упор, Марис растерялась. Лишь в последний миг она совладала с собой и ответила на его взгляд таким же прямым и открытым взглядом.

Она уже давно заметила, что Паркер очень недурен собой, хотя пережитые страдания, разочарования и боль наложили на его лицо свой отпечаток, из-за которого он выглядел старше своих лет. В его редких улыбках чувствовалась горечь. Темно-русые, чуть вьющиеся волосы еще не начали редеть, но на висках уже серебрилась седина. Серебристой была и двухдневная щетина, покрывавшая его впалые щеки и упрямый подбородок.

Особенно заинтересовали ее глаза Паркера. Сначала Марис даже затруднялась сказать, какого они были цвета. Пожалуй, их можно было назвать светло-карими, если бы не янтарно-желтые крапинки, придававшие его взгляду необыкновенную выразительность. Эти необычные глаза и способность смотреть на собеседника почти не мигая придавали его взгляду пронзительность и почти магнетическую силу.

Сейчас Паркер тоже смотрел на Марис так, словно видел ее насквозь, и в его глазах горел вызов. «Ну давай, спрашивай, — как будто говорил он, — ведь я знаю — тебе до смерти хочется спросить, как я оказался в этом кресле!»

Но Марис снова сумела справиться с собой. Конечно, ей очень хотелось спросить, что с ним произошло, но она сдержалась. Когда-нибудь потом, решила Марис, я спрошу, но не сейчас. Сейчас самое главное уговорить его закончить книгу.

— Скажите, вы написали еще что-нибудь, мистер Эванс?

Он едва заметно усмехнулся одними губами.

— Не хотите ли еще холодного чая с лимоном, миссис Мадерли-Рид?

— Нет, благодарю.

— А сандвич?

— Спасибо, я сыта. Так что вы мне ответите, мистер Эванс? Можете вы дать мне почитать хотя бы еще одну главу?

Паркер повернулся к Майклу и бросил на него многозначительный взгляд. Поняв намек, тот встал из-за стола и, извинившись, скрылся в доме. Как только дверь за ним закрылась, Паркер сказал:

— Я вижу, вы довольно упрямая женщина, миссис Рид.

— Дело скорее в привычке добиваться своего. Он снова ухмыльнулся.

— Я вовсе не собирался говорить вам комплименты!

— Я знаю.

Оттолкнувшись от стола, Паркер развернул кресло к окну и некоторое время вглядывался в темноту за стеклом, словно надеялся разглядеть там что-то видимое ему одному. Марис его не торопила. Она понимала — Паркеру нужно время, чтобы тщательно взвесить все «за» и «против» и выбрать наилучший ответ. И если бы сейчас она напомнила о себе хоть словом, то уже утром ей пришлось бы возвращаться домой несолоно хлебавши — именно поэтому Марис сидела тихо, как мышка, и старалась не дышать.

Наконец Паркер повернулся к ней.

— Вам действительно понравился пролог? — спросил он.

— А вы считаете, я отправилась бы в такую даль, если бы он мне не понравился? — ответила Марис вопросом на вопрос.

— Я бы хотел, чтобы вы сказали только «да» или «нет», — холодно перебил ее Паркер.

— Только «да» или «нет»?.. Извольте. Ваш пролог действительно очень хорош, мистер Эванс.

Паркер смерил ее насмешливым взглядом.

— Не могли бы мы перейти на «ты»? К чему эти формальности — мистер Эванс, миссис Мадерли-Рид… особенно после «страстного поцелуя на берегу, под рокот волн и крик чаек, который сделал их гораздо ближе друг другу»? — процитировал он какой-то любовный роман. — Мое имя — Паркер, и я хочу, чтобы вы называли меня именно так.

— В таком случае зовите… зови меня просто Марис, — ответила она, прилагая огромные усилия, чтобы не опустить взгляд. — К тому же там не было чаек.

— А могли быть, — философски заметил Паркер. — Но это, в конце концов, не важно.

— Чайки?..

— Все не важно. Например — твое согласие. Я все равно собирался звать тебя просто Марис вне зависимости от того, понравится тебе это или нет.