Заветное желание - [72]

– Разве вы никогда не встречали кого-нибудь, про кого вы инстинктивно, абсолютно точно знали, что это хороший человек? Не имеет значения, где вы познакомились, как он выглядит, чем занимается или о чем говорит. Существует нечто, исходящее от него, что подсказывает тебе безошибочно, что этот человек чист и безупречен во всех смыслах этого слова, – герцог перевел дыхание, и его возвышенное настроение покинуло его. – Но это также и то, что заставляет меня опасаться.

– Опасаться? – переспросила Корнелия.

– Того, что я недостаточно хорош для нее, – он передернул плечом, словно отгоняя эту мысль. – Но я не должен говорить вам подобные вещи. Пожалуйста, постарайтесь понять меня и позвольте мне уйти.

– Я дам вам ответ завтра, – сказала Корнелия. – А сейчас я должна написать герцогине и пригласить двадцать шесть персон на обед сегодня вечером.

Корнелия вышла из библиотеки и затворила дверь за собой.

Он не покинул ее. Рене была права, он и в самом деле любил ее. Корнелии хотелось плакать от счастья.

Ей больше не удалось повидаться с герцогом. За ленчем дворецкий передал ей сообщение, что его светлость приносит свои извинения, но он должен навестить некоторые отдаленные фермы в своем имении. Корнелия сказала сама себе, что он хочет сказать последнее прости Котильону, веря в то, что видит его в последний раз.

Несмотря на всю его любовь к Дезире, видимо, ему тяжело делать это. Котильон значил так много в его жизни, что покинуть его все равно что отрубить часть тела.

Виолетта ждала ее. Пройдя по комнате, Корнелия подошла к горничной, обняла и поцеловала ее. Затем она сняла темные очки и вложила ей в руку.

– Выбрось их, Виолетта. Разбей из вдребезги, зарой в землю и никогда не показывай мне снова. А одежду из моего приданого собери и отдай на благотворительные цели. Она пригодится бедным актрисам. Я хочу отправить все наряды им.

– Ваша светлость! У вас все получилось?

– Получится, Виолетта.

Глаза Корнелии сияли, когда она повернулась к зеркалу.

После некоторых раздумий она переоделась в платье из зеленого шифона, которое было на ней, когда герцог впервые поцеловал ее. Платье облегало фигуру, подчеркивало воздушность и юность девушки. В этот вечер Корнелия могла надеть свои собственные украшения, и она выбрала сверкающее бриллиантовое колье, а в уши вдела длинные серьги, которые Эмили преподнесла ей в качестве свадебного подарка.

– Вы наденете диадему, ваша светлость? – спросила Виолетта.

Корнелия покачала головой.

– Я хотела бы такую прическу, какую ты сделала мне позапрошлой ночью, только я потеряла свои бриллиантовые заколки.

– Есть и другие, ваша светлость. Те, что подобраны в пару к диадеме, – ответила Виолетта. – Вы не знали о них?

Горничная открыла бархатный футляр, увенчанный герцогской короной, и, вынув верхнее отделение, показала Корнелии шесть бриллиантовых заколок, уложенных на дне футляра. Они были крупнее тех, что Корнелия покупала в

Париже, и, когда Виолетта закрепила их в волосах, бриллианты засверкали и заискрились, как звезды в гуще темных волос.

Корнелия была готова. Сердце ее билось учащенно. На щеках горел яркий румянец, возникший на этот раз без помощи румян. Ее темные длинные ресницы были столь же прелестны, как и когда она подкрашивала их, чтобы подчеркнуть огромные зеленовато-золотистые глаза Дезире. Только губы были накрашены той же помадой, что подарила ей Рене в Париже, и когда Корнелия улыбнулась своему отражению, ее губы изогнулись в манящей и женственной улыбке, в которой в то же время было что-то стеснительно-детское.

Наконец Корнелия решилась покинуть спальню, пересекла широкую галерею и остановилась наверху лестницы. Отсюда ей было видно, как первые гости входят через парадную дверь в просторный мраморный холл. Герцог встречал их приветствиями, и в этот момент ему нужно было выйти, чтобы встретить короля и королеву.

Корнелия начала медленно спускаться, опираясь одной рукой на перила. Лишь мягкий шелест юбки сопровождал ее движение, но сердце ее колотилось так, что ей казалось, все, находящиеся в холле, должны слышать его стук. Еще до того, как Корнелия миновала последние шесть ступенек, герцог обернулся к лестнице и увидел ее. Мгновение он смотрел на нее невидящим взглядом, а затем все краски схлынули с его лица, и он шагнул вперед.

– Дезире!

Голос его прервался от волнения.

– Корнелия! Я просто не узнаю тебя!

Эти слова произнесла Лили, которая с плавной грацией приблизилась поцеловать племянницу в приливе лицемерной радости.

– Моя дорогая! Как ты переменилась! Это то, что может сделать Париж? Я изумлена – в самом деле. На секунду мне не поверилось, что это ты.

Корнелия высвободилась из объятий Лили, поцеловав дядю и тетю и пожав руки другим гостям, с которыми была знакома прежде. И только после этого, не обращая внимания на пронзительные восклицания Лили, все еще продолжающей изумляться произошедшими в ее внешности переменами, Корнелия смогла взглянуть на герцога. У него был ошеломленный вид человека, захваченного водоворотом и совершенно беспомощного в его вихре. Глаза их встретились. Корнелия была не способна двигаться, не способна дышать.