Завет Холкрофта - [166]

— Если это удастся, что вы ему скажете?

— Правду. Объясню все, что мы выяснили в Хар-Шхаалаф. Хелден может оказать в этом большую помощь — если только, будем откровенны, она останется в живых. И кроме того, список. Если я найду список, то покажу его Ноэлю.

— Покажите ему это письмо, — прервала его Альтина, снова оборачиваясь к листку бумаги на письменном столе.

— Это тоже пригодится, — согласился израильтянин.

* * *

— Эрих!

Кесслер встрепенулся, как от удара хлыстом, и напрягся всем своим мощным телом. Он хотел было положить трубку, но Холкрофт остановил его:

— Не нужно! С кем вы говорите? — Ноэль выхватил у него трубку и произнес в нее: — Кто говорит? Молчание.

— Кто это?

— Прошу вас, успокойтесь, — обратился к нему Кесслер, успев взять себя в руки. — Мы стараемся оградить вас от опасности. Вам нельзя показываться на улицах — вы это прекрасно знаете. Они убьют вас. Ведь вы — ключевая фигура в женевском договоре.

— Речь шла не обо мне!

— Мы стараемся разыскать вашу мать! Вы сказали, что она отправилась из Лиссабона с фальшивым паспортом. Мы сразу этого не поняли. Иоганн знает людей, которые поставляют такие документы. Мы как раз это обсуждали...

Холкрофт вновь поднес ко рту трубку:

— Фон Тибольт? Это вы?

— Да, Ноэль, — спокойно ответил тот. — Эрих прав. У меня здесь друзья, и они пытаются помочь нам. Вашей матери может грозить опасность. Но сами вы не должны принимать участия в поисках. Вам нужно оставаться вне поля их зрения.

— "Не должен"... «Нужно»? — резко произнес Холкрофт в трубку, не сводя при этом глаз с Кесслера. — Уясните себе одну вещь, вы оба. Я сам буду решать, что мне делать и чего — нет. Понятно?

Ученый кивнул. Фон Тибольт на том конце не промолвил ни слова.

— Я спросил, понятноли вам! — повысил голос Ноэль.

— Да, конечно, — сказал наконец Иоганн. — Как уже сказал Эрих, мы только хотели вам помочь. Информация о том, что ваша мать путешествует с чужим паспортом, могла бы оказаться полезной. Я знаю людей, которые занимаются подобными делами. Я созвонюсь с ними и сообщу вам.

— Да, пожалуйста.

— Если я не увижу вас до утра, то встретимся в банке. Думаю, Эрих вам все объяснил?

— Да, объяснил. И вот еще что, Иоганн... Прошу простить, что я вспылил. Я знаю, вы пытаетесь помочь. Люди, за которыми мы охотимся, зовутся «Нахрихтендинст», верно? Ведь именно это вы выяснили в Лондоне?

После недолгого молчания голос на том конце произнес:

— Откуда вам известно?

— Они оставили визитную карточку. Я хочу добраться до этих подонков.

— Мы тоже.

— Спасибо. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете. — Ноэль повесил трубку и обратился к Кесслеру: — Больше никогда так не делайте.

— Прошу прощения. Я думал, что поступаю правильно. Как вы, я полагаю, чувствовали себя правым, наблюдая за мной у отеля «Д'Аккор».

— Гнусная штука жизнь, вот что я понял в последнее время, — проронил Ноэль, снова берясь за трубку.

— Что вы собираетесь делать?

— Поговорить с одним человеком, который живет на Кюрасао. Возможно, ему что-то известно.

— Ах да... Инженер, передававший ваши сообщения.

— Я перед ним в долгу.

Ноэль соединился с телефонисткой международной связи, дал ей номер телефона на Кюрасао и спросил, не вешать ли ему трубку или та перезвонит.

— В этот час линия не слишком перегружена, сэр, — ответила телефонистка.

— Тогда я подожду. — Он уселся с трубкой в руке на кровати.

Минуты через полторы в трубке раздался гудок телефона Буоновентуры. Ответил мужской голос — но это был не Сэм:

—Да?

— Сэма Буоновентуру, будьте добры.

— Кто говорит?

— Его близкий друг. Я звоню из Европы.

— Ему никак не подойти, мистер. Он больше на звонки не отвечает, так-то...

— Что вы хотите сказать?

— Его песенка спета, мистер. Какой-то сукин негритос из местных перерезал ему глотку проволокой. Мы обыскиваем все заросли и берег, чтобы поймать этого стервеца.

Холкрофт уронил голову, зажмурился и задохнулся. Его след вывел их к Сэму — и тот дорого заплатил за помощь, которую ему оказывал. Буоновентура был его информцентром, и его неизбежно должны были убрать, чтобы оставить Холкрофта без связи. Люди из «Нахрихтендинст» стремились изолировать его. Он был в долгу перед Сэмом, и вот долг этот оказался оплачен смертью. Все, к чему он ни прикасался, настигала смерть. Он был ее носителем. Едва отдавая себе отчет в своих словах, Ноэль проговорил в трубку:

— Не надо обыскивать заросли... Его убил я.

Глава 43

— Ваш сын когда-либо упоминал фамилию Теннисон? — спросил Бен Гадиз.

— Нет.

— Черт подери! Когда вы в последний раз с ним говорили?

— После гибели мужа. Он тогда был в Париже. Это было то, что он хотел услышать. Яков скрестил руки на груди и продолжал расспросы:

— Это был ваш первый с ним разговор после смерти мужа?

— После убийства, — поправила Альтина. — Хотя тогда я этого не знала.

— Ответьте на мой вопрос. Это был первый ваш разговор после смерти мужа?

—Да.

— Стало быть, беседа была невеселой?

— Очевидно. Мне пришлось сказать ему...

— Хорошо. В такие моменты рассудок затуманен. Говорятся вещи, которые потом редко удается восстановить. Тогда-тоон и упомянул фамилию Теннисон. Он сказал вам, что собирается в Женеву — на встречу, кажется, с человеком по имени Теннисон. Можете вы изложить это фон Тибольту?