Завещание Шекспира - [171]
– В свидетельство сего я приложил к сему мою руку (и печать). Нам придется изготовить новую печать, а пока оставим «руку», кольцо свое ты потерял. Числа и года вышеозначенного, 25 марта в лето Господне 1616-е.
О! И моя шпага, я забыл про свою шпагу – один из Коумов когда-то завещал мне немного денег. Пусть Томас Коум возьмет мою шпагу. Она должна была достаться моему нежному мальчику Хамнету… У меня ведь был сын, Фрэнсис, пока его не поглотили тени…
– Отдохни.
Потом. Дай-ка мне документ, дружище. Три листа? Необходимо заверить каждый. Очень хорошо. Два слабых усилия, ты уж прости, последний нужно предварить словами – мной, Уильямом Шекспиром. Вот так. Умничка Уильям, как говорила когда-то мама, – написано твердо и разборчиво. Но силы на исходе, и имя оказалось скомкано в корявую паучью закорючку.
71
Нет, еще не время умирать, еще не время. Это ты, Фрэнсис? Узнаю – всегда с чашей у губ.
– Да, старина. Последнюю, на посошок. И еще одну, для моей лошадушки.
Можно и мне одну?
– А надо ли? Ты ж задремал.
Мне нужно взбодриться. У меня будет к тебе еще одна, последняя просьба.
– Все, что хочешь, старик, надеюсь, что не последняя.
Обещаю, что больше ты ничего за мной записывать не будешь.
– Дружище, мы же закончили завещание. Оно хоть и без печати, но уже подписано.
Это не завещание, это коротенькое стихотворение, которое я сочинил только что, пока дремал.
– Как это у тебя легко получается. Хотелось бы мне так работать! Иногда ум работает, как углекоп: пока мы отдыхаем, он делает за нас опасную и грязную работу.
– Хорошо. Что за стихотворение?
Записывай. Мои пальцы уже не держат перо.
– Секундочку. Вот так. Я готов.
Тебе мое завещание показалось слишком сухим, да?
– Пожалуй.
Так вот тебе мое последнее желание, Фрэнсис.
– Погоди.
Не беспокойся, всего четыре коротенькие строчки. Мои последние.
– Что ты задумал?
Приготовься записывать.
– Я готов.
– Это ж эпитафия. Да.
– И что с ней делать?
Да что ж еще? Ее высекают на могильном камне.
– Может, ты хочешь ее напечатать?
На камне. Чтобы все видели. В особенности могильщик.
– Ты опять о нем?
Я не перестаю о нем думать. Это небольшое послание от меня к нему, чтобы он призадумался. Неплохая вещица?
– На мой взгляд, немного смахивает на Рэли.
Или на стихи Гамлета к Офелии, или молитву Просперо. Но это мои собственные стихи – слово напоследок местному могильщику, старому пердуну и пройдохе.
– Да тот уж давно помер.
А его род живет и никогда не умрет.
Хочу, чтоб он был ко мне добрее, чем его предшественник к обитателям склепа.
– И проклят – тронувший мой прах – страшная строка.
Он меня когда-то сильно напугал, теперь моя очередь. Моя последняя мольба, моя последняя воля. Ради Иисуса Христа и ради меня. Я же говорил тебе, Фрэнсис, что, как человек, платящий церковную десятину, и как светский ректор, я имею право быть похороненным не на погосте и намерен воспользоваться этим правом. Хочу, чтобы меня похоронили в восточной части церкви Святой Троицы и не тревожили мой прах. Это не гордыня. Страх, конечно, возвращение старого детского ужаса, который всегда был со мной и по мере приближения смерти охватывает меня все больше. Кости, которые пугают Джульетту и ужасают Гамлета, грубый старикан, роющий могилы в Стрэтфорде, – разве ты не видишь, как они толпятся в комнате, наполняя мои последние часы, и с ними остальные мои создания?..
– По-видимому, пора звать священника.
Зачем, Фрэнсис? Ты – мой священник.
– Я ж тебе говорю: я не священник, я всего лишь адвокат. Ты заговариваешься.
А зачем же, по-твоему, тебя кормили весь день, как призового кабана? Мы могли бы закончить завещание меньше чем за час. Ты, дружище, слушал мою исповедь. Неужели ты думаешь, что я доверюсь священнику? И что даже если я ему доверюсь, то признаюсь ему в том, что рассказал тебе? Ведь я приблизился к истинному, к главному, к тому, что называют смертью. И на пороге конца не время притворяться. Мне пришлось бы признаться в том, во что всю свою жизнь я верил на самом деле. Если я скажу, какого священника позвать, я выдам свою веру. А зачем? Ведь я сам до конца не уверен. Это между Богом и мной – если он есть и нас слышит. Я спросил тебя в самом начале: кем ты меня видишь, католиком или протестантом? И вот что я вам скажу: я умру, не раскрыв своей тайны, я исповедался толстяку отцу Фрэнсису, переодетому адвокатом. И советую любому и тебе тоже, если позволишь дать совет адвокату, умереть, так и не решив, какая религия лучше. Мне просто нужно было выговориться, а здесь поговорить не с кем: Джон занят – даже не зашел сегодня; Энн? – ты сам все видел; а о Джудит лучше не упоминать.
– Да ты старый лис, Уилл. И не думай, что я не заметил, что стоит за словами твоей эпитафии.
И что же, Фрэнсис?
– Это же очевидно! Наказав не тревожить твою могилу, ты запретил твоей вдове разделить ее с тобой, когда наступит ее черед. Отторгаешь ее целиком, не пускаешь ее в свою загробную жизнь.
Ты сам старый хитрый лис. Мы никогда не были одной плотью и никогда не станем одним прахом. Разъединенность продолжится и после смерти.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.