Завещание Никлота: Подлинная летопись западных славян - [5]

Нам придётся вступить в битву с Тьмою

В бесконечности грозной, великой

В царстве теней и сил Чернобога.

Там, где хаоса пламень холодный

Пожирает пространство Вселенной[33],

В этом царстве нам пламенным светом

Предстоит нанести пораженье

Чёрным магам, что тёмными правят

В странах запада мрачного, злого.

Предстоит нам немалое, братья,

И не все возвратимся в мир плотный.

Но проигрывать битвы на небе

Нам нельзя даже в полночь Сварога[34].

Тогда пламень — хранитель священный

Будет силами тьмы уничтожен.

И исчезнет язык святорусский

На Поморье и в крае восточном.

Племена наши землю покинут,

Обливаясь слезами и кровью,

А их место займут в поднебесье

Латиняне — рабы Ватикана.

Я сказал вам, жрецы, то, что должен,

Что отлично вы знаете сами.

Но добавлю: победы на небе

Разрешают все споры земные».

Этим словом закончил обряд свой

Белый волхв и, взглянув

В души братьев,

Прочитал в их сердцах силу духа,

Силу, данную магам Даждьбогом.

И невольно владыко замедлил

Взор свой праведный на побратимах:

Все наполнены яри небесной

И красивы, как боги земные.

Кто вернётся из них в край родимый,

Кто останется жив, он не знает.

Тайна эта лишь Роду доступна,

Но верховный об этом не скажет.

С этой мыслью жрец Сварога знак дал,

И волхвы, вынув души из плоти,

Унеслись на поля края Сварги,

В мир, где битва сил жизни и света

Шла жестокая с воинством Нави.

Рядом с пламенем вечным остались

Лишь тела их недвижные в белом.

С виду будто бы маги заснули,

Только камень холодный на лицах,

Освещённый кострищем Даждьбога,

Говорил об уходе надолго.

Начало осады

Утром, выйдя на башни Дубина,

Старый мудрый Никлот флот увидел,

Флот датчан торопливых и сильных,

Жадный к золоту, яствам и жёнам.

Но, сочтя корабли, князь венетов,

Не стесняясь бояр, засмеялся,

И, увидев весёлого князя,

Удивились седые бояре:

«Что смешного, Никлот, ты увидел?

У датчан флот прославленный, крепкий.

Мы отрезаны ими от моря,

Как пробиться нам к тем же руянам?»

И ответил Никлот, князь пресветлый:

«К нам руяне придут вскоре сами,

Не пришло пока время сражений.

Оно будет — почти уж настало,

И датчане уйдут восвояси

И ни с чем, вот увидите, братья!

Слабость их в том, что два у них ярла.

Оба метят корону напялить.

В этом деле поможем мы Свейну,

Кнуд покинет нас сам очень скоро».

И Никлот показал на драккары,

Что стояли с гербами у брега:

«Оба брата к друг другу питают

Только злобу и лютую зависть.

В этом наша победа, бояре,

Но датчане об этом не знают».

И Никлот, повернувшись спиною,

К угловой пошёл башне высокой,

И бояре смотрели на князя,

Удивляясь тому, что сказал он.

Через два дня под стены Дубина

Подкатило латинское войско.

Сколько разных знамён,

Сколько стягов!

И надменных гербов со значками:

Генуэзцы, бургунды, фламандцы,

С ними воины земли латорингов,

Тамплиеры, епископ, аббаты

И обоз, переполненный скарбом.

Войско тёмных у рвов стало на ночь,

А наутро, раскинувши лагерь,

Заслонило собою дороги,

И леса, и поля, и брег Лабы…

Вскоре сотни костров загорелись

Вокруг крепости в ровном порядке.

На них жарилось свежее мясо,

Что нашли в деревнях латиняне,

И парились шатры и палатки,

Просыхая на солнце и ветре.

С наглым видом латинские воины

На твердыни Дубина взирали,

По-хозяйски ко рвам подходили,

С арбалетов по башням стреляли

И грозили защитникам града

Крестным знаменем, криком, гербами.

Иногда по команде гортанной

Перед рвами носили знамёна,

Чтобы видели воины Дубина,

Что пришла на их земли корона

Каролингов, властителей юга.

И сердца у славян трепетали

Перед войском бесчисленным сильным,

Что стекло из Европы к их граду,

Перекрыло и с моря, и с суши

И взяло крепость венов в осаду.

Ночью тёмной Никлот, плащ накинув,

Поднялся на воротную башню

И услышал, как стали пришельцы

Засыпать ров дерном и землёю,

Но не видели вены из града

Латинян, возводящих подходы

Через водный рубеж к их воротам,

И напрасно стреляли из луков

Осаждённые в недругов лютых.

Наугад все их стрелы летели

И вреда не чинили христианам.

Ночь темна, только море искрится,

И слепят факела между башен,

Но Никлот, подозвав воеводу,

Приказал ему дёготь из бочки

Вылить в ров,

Вылить деготь зажжённый,

Чтобы он запылал над водою,

Освещая работы папистов,

Чтобы лучники видели цели

И стреляли по ним не по слуху.

Вскоре князя приказ был исполнен,

И венедские стрелы сразили

Тех, кто ров засыпал ночью тёмной,

Возводя из щитов загородки.

И ушли восвояси в свой лагерь

Латиняне от башни воротной,

Но наутро венеты узрели,

Как ко рву подвели тамплиеры

Щит из досок на длинных повозках.

Этот щит прикрывать стал работы,

Что христиане начали средь ночи.

И напрасно стреляли венеты

С катапульт по щиту на колёсах,

Он всё ближе и ближе катился,

Угрожая к воротам подъехать.

Ободриты с опаской взирали,

Как их ров засыпают глубокий,

И в бессилье не знали, что делать,

Только старый Никлот был спокоен.

Он сказал, обратившись к боярам,

Что просох щит на солнце кветеньском[35],

И спалить его будет несложно.

Надо только облить его зельем,

Это сделает даже ребёнок

С катапульты, стреляя горшками,

Что наполнены чёрной смолою.

Как сказал князь, так сделали вены,

Щит засыпали зельем горящим

И смотрели со стен, как сгорает

То, что столько им бед причинило.

Наблюдая за пламенем дерзким,

Ободриты себя поздравляли,

Пели песни, плясали на башне