Завещание Магдалины Блэр - [22]

С этим человеком он имел с глазу на глаз долгую беседу, в ходе которой из бумаг майора, в соответствие с его инструкциями, были отобраны несколько документов и писем.

Тем же вечером стряпчий вернулся в хижину с новым священником Стрэт-Эррика, устранившим помехи, вызванные неспособностью солдата лично подписать документы.

Позднее, когда миссис Гласс вернулась из Гленмористона, куда ее отослали, чтобы она не мешала, майор рассказал ей о том, что сделал.

Я поместил свои деньги, объяснил он, в руки двух надежных попечителей. Если мне суждено умереть до совершеннолетия Джошуа, состояние останется под процентами в банке, а ты сможешь жить на пенсию, которую будешь получать, как моя вдова. Затем капитал перейдет к нему, с рядом ограничений. Но если я выживу, ребенок будет расти под моим присмотром, и, таким образом, как только капитал достигнет десяти тысяч фунтов, мы не только дадим ему хорошее образование, но и обеспечим, пока он еще мал, достойное социальное окружение.

И снова его жена ничего не смогла возразить, но сердце ее опять сжалось.

Дни текли, и ненависть пожирала ее жизненные силы, поедала ее, точно какой-то мерзкий рак. Наконец, она сознательно начала переходить от размышлений к действиям, в надежде превратить жизнь мужа, и без того кошмарную, в сущий ад.

Вы, конечно, понимаете, что самое большое несчастье на свете — невозможность действовать свободно. Утрата органа чувств или конечности принципиально невыносима из-за ограничений, которые она накладывает на наше существование. В этом — более, чем в чем-либо другом, — кроется источник страха, который вызывает у нас слепота или паралич. Помните рассказ Ги де Мопассана про слепого, которому родственники устраивали гадкие розыгрыши? Нам это кажется особенно жестоким, потому что жертва беззащитна. Но скажу вам, что самые свирепые и безжалостные дикари на свете — шотландские горцы. Доктор Фрезер приводит немало примеров на редкость злобных суеверий,[20] бытующих и по сей день, когда мы сидим в Хемлок-клубе. "Поскреби русского и обнаружишь татарина"? Ну, так поскреби шотландца и обнаружишь существо, которое даст сто очков вперед любому китайцу или краснокожему. Сексуальный инстинкт особо силен у кельтов; когда он развивается благородно, мы обнаружим гения, как среди ирландцев; если же он подавлен религией, как у кальвинистов, он нередко выливается в безумие или жестокость, которая сама есть форма безумия.

Но вернемся к нашему рассказу. Ада Гласс старательно взялась за дело. У тех, кто лишен подлинно артистической души, чудовищное одиночество горной Шотландии порождает жуткие фантазии, и Ада Гласс с ее бесполостью — хороший пример.

Осуществлять свой замысел она начала с небрежения. Она не сразу откликалась, когда муж звал ее, стала скверно стряпать. Он заметил это, и неделями терзался тяжкими мыслями. Наконец, он решил покончить с собой единственно возможным способом: отказавшись принимать пищу. Она ответила танталовыми муками: принялась готовить вкусно пахнущие и аппетитные кушанья у него на глазах, так, что через какое-то время он физически не мог от них отказаться. Все это выглядело особенно бесчеловечным оттого, что сопровождалось невыразимым лицемерием обеих сторон. Ада произносила такие слова любви и нежности, которые не появлялись на ее устах и во время медового месяца.

Это был лишь первый шаг по скользкой дорожке в бездну. Вскоре Аде пришла в голову на редкость гнусная идея, возможно подсказанная муками голода и жажды, на которые она обрекла мужа. Она получала удовольствие, предлагая ему сладко пахнущие кушанья, которые на вкус оказывались пересоленными и переперченными, и взять их в рот можно было только от нестерпимого голода. Острой едой она возбуждала его жажду, а потом подсыпала соль в воду, которую он просил, чтобы утолить ее. И всякий раз она просила прощения и винила себя, всхлипывала и умоляла простить. И начинала говорить о любви — но нет! джентльмены, вы сами можете домыслить все подробности этой истории.

Наконец, через несколько месяцев после начала этой жалкой комедии, она решила сыграть на его ревности. (Прошу вас не забывать, что эти люди жили в совершенном одиночестве, без каких-либо посетителей, если не считать редких официальных визитов священника. И Гласс был слишком горд и храбр, чтобы рассказать тому, что происходит). Ада стала делать авансы садовнику. Как я уже говорил, у нее было не больше чувств, чем у кастрюли, все они были выжаты из нее кальвинизмом, но она знала, как нужно действовать. Ей было известно, как строго относится ее муж к брачным узам, так что она решила, что сможет подорвать его дух нарушением собственных обетов. Ради этого все и делалось, хотя, возможно, она и не отдавала себе в этом отчет: она хотела, чтобы герой множества военных кампаний хныкал, скулил и выл, как дворняжка. Многие женщины тешатся подобным образом.

Итак, она решила обольстить садовника. Это было несложно. Он был грубым, простым трудягой, сильным, здоровым зверем. А она соблазняла его, как те дамы в Бате своих кавалеров. Стоило ему преодолеть первоначальную робость, и он сделался ее рабом; с этого момента она принялась разыгрывать новую гнусную комедию. Ее муж должен долго терзаться подозрениями, прежде чем будет знать наверняка: такой она придумала план. Часами она наблюдала за отражениями мыслей на его лице. Вскоре она внушила своему любовнику ненависть к хозяину; и как-то раз заставила его поцеловать ее в комнате, где лежал на соломенной подстилке майор, — задолго до этого она изгнала его из кровати, сославшись на то, что ее трудно застилать. Спазм боли на его лице, гневные слова, с которыми он к ней обратился, стали свидетельством величайшего ее триумфа. Она продолжала осуществлять свой план и дошла до полного бесстыдства; садовник же, лишенный всякой чувствительности, думал, что это просто хорошая шутка в духе Боккаччо. Так продолжалось неделями, с неизменным успехом, и тут Гласс внезапно решил, что способен это стерпеть — или просто что-то в его сердце надорвалось. По крайней мере, стало очевидно, что он больше не страдает. Ее изощренность изобрела новое средство, вещь столь непотребную, что даже разговор о ней позорит человечество. Она решила растлить ребенка. Джошуа был достаточно взрослым, чтобы понимать, что ему говорят; она втайне наполняла его ненавистью и отвращением к отцу и попутно учила радостям физической жестокости. (Я предупреждал вас, что это жуткая история).