Завещание лейтенанта - [37]

– Этот паршивец еще много чего наделал! – возмутился тот же мужчина. – Служил, говорят, негласным осведомителем камчатского губернатора Завойко.

– А что ему оставалось, – продолжил Семен Тарбеев, – его лишили дворянства, разжаловали в матросы и отправили на каторгу. Здесь же, в Охотске. Завойко его подобрал больного, голодного. Все от него отвернулись, как от собаки безродной. А Завойко ему поверил и добился отсрочки наказания. Дал работу у себя в конторе, восемьсот рублей в год положил оклада. Он, по поручению Завойко, и исследовал Аянскую бухту, местность, где сейчас стоит наша фактория. За съемки дороги Аян – Якутск получил коллежского регистратора. Потом работал в экспедиции Невельского по исследованию Амура. Получил прапорщика. Говорят, именно он, а не Невельской, открыл в 1855 году Татарский пролив, доказав, что Сахалин – остров. Показал Невельскому вход в Амурский лиман. А ему за подвиги, которые передавал другим, возвращали отобранное звание, дворянство, Анну третьей степени, две пенсии. Слыхал, перед смертью представление ушло на очередное звание, капитана второго ранга.

На Аксенова смерть Орлова повлияла самым неожиданным образом. Правильно говорят: «у страха глаза велики». Оставшись без помощника, проявил чудеса изворотливости. Написал на Острено и Дымова донос с целью отвести от себя угрозу следствия. Первого обвинил в превышении должностных полномочий за передачу судна в частную компанию Дымова. Второго – за предпринимательство во время военной службы. Официальной отставки Дымов на самом деле не дождался. По мнению Аксенова, подобные преступления перевешивали на чаше правосудия его «мелкое» мздоимство. Донос дойдет по назначению через полгода, а его результаты скажутся позднее. Аксенов защищался, первым нанося удар. Острено тоже сдержал слово, написав «особое мнение» об увиденных беспорядках в Аяне, но его справка осела в архивах канцелярии губернатора края Казакевича. То было время, когда правильные законы использовали для сведения счетов или отъема имущества. Побеждал наиболее циничный и ловкий. Нормой были плутовство и коварство.

12

После этого члены вновь созданного китобойного товарищества «Тугур» собирались не раз в прокуренном аянском трактире. Все понимали: после разбирательства с Аксеновым спокойной жизни здесь уже не будет. Государственные субсидии на развитие края пойдут на строительство новой стратегической для империи точки развития по направлению Иркутск – Николаевск-на-Амуре – бухта Золотой Рог. Аянским мздоимцам придется искать новые источники дохода. Потому базу компании решили из Аяна перенести подальше от чиновников-казнокрадов. Онни Маттенен предложил место рядом с бухтой Золотой Рог. Там, где на берегу незамерзающей бухты расположился китайский поселок Тафуин. Покрутили, посудачили товарищи и отказались. Выбрали скрытное место, вдали от чужих глаз – Тугурский залив. В 310 километрах от Аяна, в южной части Охотского моря. Из множества бухт выбрали самую удобную, в устье двух горных речек Кутыни и Тугура. А в Тафуине совсем скоро их последователи создадут мощную китобойную базу, и имя ей будет Гайдамак[62].

Создание китобойной фактории в Тугурской бухте считалось делом решенным. Переданное Острено конфискованное у англичан судно водоизмещением в 80 тонн назвали «Лейтенант Бошняк» – в честь исследователя Амура и завещателя создания китобойной фактории. Именно в Тугуре. Судно считалось для китобоя неплохо вооруженным: с носовым и кормовым орудием.

Перед выходом в море Онни Маттенен устроил на флагманском судне «Лейтенант Бошняк» смотр гарпунеров. Все четверо, включая рыжего парня Отто Линдгольма и второго выходца из Финляндии Фридольфа Гека, прибыли с остро отточенными лезвиями – ножами. Онни осматривал их наточку опытным взглядом. Проведя инструктаж, предложил снять с гарпунов деревянные ручки. В полые наконечники налил каждому водки. Проводил напутствием: «Запомните, сынки, гарпунщик, как штурман в военном флоте, является средним между матросом и офицером».

Флотилия под командованием Дымова из четырех небольших судов ранним мартовским утром вышла из порта Аян в Охотское море. Ветер весело играл новенькими пеньковыми линьками, наполняя коричневые паруса свежим бризом. Дозорный на топ-мачте покачивался в такт волнам, ловя ледяные брызги холодного Охотского моря. От его внимательности, как от меткого броска гарпуна, зависит удача.

Первого кита увидел дозорный с судна «Лейтенант Бошняк», которым командовал Дымов. Он шел наперерез кораблю с явной целью таранить его. За кого он принял деревянное судно? С упорством обреченного на смерть надвигался многотонным корпусом на корабль. Дымов знал: кит имеет громадную силу. Двадцать шесть метров в длину, при весе в сто пятьдесят тонн запросто отправит на дно восьмидесятитонное судно. Да еще при своей крейсерской скорости двадцать миль в час подденет, как бык матадора.

Вспомнил и случай, как раненный гарпуном кит несколько миль тащил за собой корабль. Предпочитая не рисковать судном, отдал команду: «Спустить на воду вельбот».

Вельбот приближался к киту, а гарпунщик Отто Линдгольм, широко расставив ноги, искал точку опоры. Он попытался балансировать тяжелым металлическим копьем, левой рукой ловя воздух. Потом медленно опустился на колени.