Завещание Джеффри - [105]

И даже героем.

Джиа Мейленд

Для облегчения понимания некоторых моментов мною внесены пояснения. И пусть даже я иногда разжевываю очевидное — нельзя оставить на волю случая эту чудом ниспосланную возможность укрепить опасно хрупкую связь между нашими народами, — связь, которая слишком часто и порой по самым глупым причинам едва не рвалась.

Д.М.

Я — фуили.

Меня зовут Джефапроникитафреказанзис; люди звали меня Джеффри. Теперь я стар и очень скоро покину эту последовательность, чтобы вступить в иную. Тем не менее я по сей день пользуюсь скромной известностью того, кто первым вошел в контакт с представителями вашего рода. Многое изменилось с поры моей юности: открылись врата во Вселенную, и мы сообща исследуем великую систему солнц, так неудачно названную человечеством Млечным Путем.

Та встреча и поныне пробуждает повсеместно широкий интерес. И вот, чтобы сделать приятное моим друзьям людям, я записываю, что видел и слышал я, фуили, когда великорослые чужаки впервые прибыли на Крикун.

Много оборотов провел я на маленькой планете, когда пришли люди. Крикун — пустынный мир, разреженный воздух которого насыщает поднятая ветрами пыль. Вроде вашего Марса, мне говорили. Наши исследователи миновали бы его, как и сотни подобных миров, не обратив особого внимания, если бы не тысячи разбросанных по поверхности артифактов. Теперь, разумеется, мы знаем их назначение. Но до прихода людей эти величественные сооружения оставались одной из наиболее загадочных тайн Вселенной.

Артифакты, или «АА», как они сейчас известны, являются терминалами мгновенной галактической транспортной системы, творением народа, давно покинувшего пределы нашей Вселенной. Планета получила название Крикун из-за необычных излучений, изливаемых в пространство каждым «АА», — излучений, неуловимых с Земли из-за экранирующего эффекта окружающей Плеяды туманности.

Появление на орбите вокруг Крикуна чужого космического корабля было совершенно немыслимо, оно повлекло бы за собой катастрофические последствия для фуили. Верования и традиции десяти тысяч поколений гласили, что во Вселенной Творца мы — единственные существа, обладающие сознанием, наделенные способностью мыслить и созидать. Именно эта древняя основополагающая концепция делала нас крайне уязвимыми перед тем, что — мы знали! — не могло существовать и потому не существовало.

Ясно помню сообщение о странном корабле.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я посланца. — Как такое может быть?

— Никто не ведает. Но корабль здесь, его видели.

— На что он похож?

— Меньше, чем Дальний Разведчик, с примитивными ионными двигателями. Его обнаружили, когда он сместился в нормальное пространство за орбитой Седьмой планеты, но доложили лишь после входа в комсеть.

Это было понятно. Хотя корабли с родины прибывали строго по графику, Дальних Разведчиков, разумеется, не связывали подобные рамки. Вот почему незнакомца приняли сперва за возвращающегося Дальнего Разведчика, экипаж которого, безусловно, не мог знать об установившемся менее поколения назад графике. Странная природа корабля проявилась, когда на расстоянии двадцати планетарных диаметров к нему подошел один из роботов, составляющих коммуникационную сеть Крикуна.

И все равно полное понимание не озарило нас. Еще до того, как меня информировали, сложилось мнение, будто в результате комбинации ошибок, в иных обстоятельствах просто невероятной, произошло неправильное опознание Дальнего Разведчика.

Было бы преувеличением сказать, что я удивился, когда меня вызвали к Первому и велели отправиться к месту посадки пришельца. В конце концов я был самым младшим и по положению, и по возрасту на всей Станции и, следовательно, менее незаменимым. Разумеется, об этом не говорилось.

Первый указал на карту.

— Посадка произошла здесь, у Артифакта № 9003. Ты можешь взять крылокорабль, но я предлагаю опуститься перед этой грядой, таким образом, чтобы твое присутствие осталось незамеченным.

— Мне надо приблизиться к ним пешком?

— Полагаю, это было бы благоразумнее. Необычность конструкции логично объяснить тем, что экипаж Дальнего Разведчика вернулся на суденышке, построенном из остатков попавшего в аварию корабля. Поэтому я рекомендую осторожность. Мы не знаем, как столь долгая оторванность от дома могла подействовать на эти потерянные души.

У слова «осмысление» нет адекватного аналога в языке фуили. Так же неизвестна нашей философии человеческая концепция «лезвия Оккама». Я не сомневался в истинности неуклюжего объяснения Первого; и оно, между прочим, обходило статистическую невозможность ошибки комсети. А так как потерявшиеся, очевидно, утратили во многом древнюю мудрость, вполне уместны были меры предосторожности.

Как объяснить, что случилось со мной, когда я впервые увидел высокорослых незнакомцев? Чрезвычайно трудно. Как бы повел себя человек, увидев краба, выводящего на песке математические уравнения? И даже этот пример вряд ли поможет вам составить полное представление — настолько несравнимы ситуации. Человек будет поражен, откажется верить, но в конце концов примирится с самой невероятной правдой. Такова ваша приспособляемость.