Завершение проекта Повелитель - [40]

Исследуя голубиные гнезда на наличие яиц, Андрей размышлял на тем, что такое шпиль. Ведь практически на каждой крыше, что он осмотрел в бинокль, какие-то конструкции, но были. Так на стоящем по соседству доме была высокая ажурная вышка из металлического уголка, скрепленного болтами. Вышку венчал отросток ровный и короткий, придавая сходство всей конструкции со стрелой, устремленной в небо. На этой крыше, где был Андрей, обнаружилась большая облезлая тарелка. На том здании, что подальше вышек было целых три, и тарелок три. А на том, что по правую сторону вышки не было, но торчала труба как ствол дерева, утончавшаяся к вершине. И дальше, насколько было видно в бинокль, везде что-то было.

Яиц нашлось всего три. Проглотил и не заметил. Сивуч решил заночевать прямо здесь на чердаке. Рассчитав, что голуби ночью спят и станут легкой добычей. Он пристроился около дверей, выходящих в подъезд, и ждал наступления темноты. Ветхий матрас весь в голубиных экскрементах, стал его постелью. Попытался его перевернуть в надежде, что снизу тот чище, но ткань расползлась под пальцами. Андрей плюнул, и улегся, на какой есть. А голуби собирались на ночь. Шум от хлопанья крыльев и голубиного курлыканья нарастал. И даже когда стало совсем темно, они все галдели и галдели. Их шум напомнил Сивучу ночи в подвале, когда после отбоя в подразделении все еще стоит галдеж. Все семьи решают вопросы, что не успели решить за день. Не заметно для себя Андрей задремал. Тело, вымотанное за день на жаре, требовало сна и покоя. А тут на чердаке восхитительно сквозило. А когда село солнце, ветерок даже стал прохладным. Он скрашивал ту вонь, что стояла на чердаке. Надо было бы встать и пройтись в темноте поискать спящих голубей, но Андрей решил для себя, что это успеется, и уснул крепким сном.

Проснулся он, когда заскрипела дверь. Яркий свет факела пробился сквозь щель. Андрей тут же перекатился к стенке и передернул затвор. Звук затвора за дверями услышали.

– Не надо стрелять, я пришел поговорить, – донесся из-за двери старческий голос.

– Ты кто?

– Поговорим, и узнаешь, – усмехнулся незнакомец, – но, по крайней мере, не враг.

– Заходи.

– Точно не стрельнешь?

– Не будешь дергаться, не стрельну.

Дверь со скрежетом открылась, и в проеме появился силуэт худого высокого человека. Он держал коптящий факел перед собой. В свете факела Андрей увидел морщинистое лицо старика с выдающимся вперед большим носом с горбинкой, и с черной кожаной повязкой закрывающей отсутствующий левый глаз. Но правым глазом старик быстро нашел в темноте Андрея и улыбнулся.

– Будем знакомиться молодой человек? Меня зовут Моисей Хаймович.

***

Остатки торков меня озадачили. Не могу сказать, что дохлых тварей я ни разу не видел. Таких, не видел. Да, нет, торки, как торки. Даже не очень крупные, встречал и побольше. Удивило меня то, как они были убиты. Одним точным ударом между глаз, там как раз мозг находится. Но и панцирь там самый толстый. А мозг размером с детский кулачок. А панцирь пробит каким-то тупым предметом типа…Посмотрел на свой тесак. Ну, скажем потолще тесака и поуже, словно ломиком кто врезал, или скажем копьем. Панцирь на спине не разодран когтями, не откушаны конечности. А вот клешни аккуратно вскрыты как банка тушенки ножом и все мясо из них выбрано. Гурман, мать его! Не зверь это сделал, однозначно, нет такого животного, способного так разделать моих броненосных друзей. Лежали торки на солнце уже день или два, и воздух вокруг не озонировали. Мухи облепили их в тщетной надежде проникнуть внутрь и отложить яйца. Ага! Как же, проникнешь в них! Только в ровное отверстие на лбу и проникнешь. Полковник видать тоже сообразил, что дело неладное.

– Они разве съедобны для человека? – спросил он, осматривая повреждения.

– Не пробовал, не знаю.

– Я спросил для человека, а не для тебя, ты и собаку со шкурой сожрать можешь.

– Ты Сивуч говори, да не заговаривайся. Думаешь, люди их убили?

– Похоже на то. Ты что-нибудь слышал про племя в пустыне?

– Не приходилось. В пустыне человеку жить невозможно.

– А мы, сколько дней тут уже обитаем?

– Ну, так то, мы…,- оскалился я.

Находка, конечно, наводила на определенные размышления, и по-доброму лучше было нам глаза не мозолить, а идти между барханов, чтобы не так заметно. Но пауки понимаете ли…А паутину их увидеть очень не просто. Пока не вляпаешься. Поэтому спускались с вершины только в погоне за ящерицами. Пить после пузыря ящерицы не хотелось, а вот потеть мы продолжали так же. Худели на глазах. Одежда на нас болталась как на скелетах. Еще пару дней и будем сушеные. Полковник даже поинтересовался, за что мне кличку Толстый дали? В насмешку что ли? Жаль, что не видел он меня зимой, когда я жирком оброс от сытой жизни в институтском подземелье. Перевалив через очередной бархан, я вдруг увидел на горизонте темную полоску, пока еще размытую и нечеткую. Но было понятно, что там вдалеке не редкие собачьи зубы топорщатся, а городские высотки подают знак, что они уже рядом.

– Город! Полковник! Город!

– Где?

– Прямо смотри!

– Это черные трубы какие-то? – спросил он, вооружившись биноклем.