Заупокойная месса - [92]
Бронка с ужасом Не говори, не говори этого!
Казимир раздраженно Нет, буду говорить. Тадеуш улетит от тебя с Евою!
Бронка С Евою? С Евою? Кто такая Ева? Что она такое?
Казимир Кто она? Что? Она — мой сон, она — твой больной кошмар, она — адская жажда Тадеуша. Вот что такое Ева! (Усмехается) Еще не понимаешь? Ну, слушай: Ева — мой сон, она была мне нужна для того, чтобы я проснулся и увидел тебя во всей твоей силе и красоте. Для тебя Ева — страх и ужас, потому что ты чувствуешь, что она толкает тебя в черный омут отчаяния, что она отнимает у тебя Тадеуша… А для него она — мучительный порыв к какой-то великой силе и мощи, для него она неутолимая тоска, которая всегда тянула его ввысь, ввысь, к небу.
Бронка быстро встает и выпрямляется Смотри — я сильная, я сильна и холодна, и могу уничтожить, растоптать и ее и его! Я сильнее всех их! Я истерзаю ее, убью ее, потому что я — его единственная, единственная тоска…
Казимир Его тоска ушла далеко от тебя.
Бронка в безумстве Нет, погляди на меня, Казя, погляди. Смотри, я также молода, красива… Целую вечность повторял он мне это: как ты прекрасна! Почему же теперь его тоска ушла так далеко от меня?
Казимир целует руки и говорит тихо и ласково О, для меня ты прекрасна, для меня ты прекрасное, великое, святое успокоение…
Бронка смотрит на него, потом вдруг Ты хочешь меня искусить?
Казимир Нет, Бронка, нет. Ведь я сегодня утром говорил тебе, что отвернулся бы от тебя, если бы ты платила мне взаимностью. Я люблю тебя такою прекрасною, со всей твоей слабостью, со всем твоим отчаяньем… Что-то недоброе творится в этом доме. Я хочу быть тебе братом, другом, чем хочешь…
Бронка Ты говоришь правду, Казя?
Казимир Неужели ты настолько не знаешь меня?
Бронка гладит его Знаю, Казя, знаю, милый. Я одна, совсем одна на свете, и ты тоже один, совсем один… Я не люблю тебя, но я люблю твою хорошую, прекрасную любовь… Скажи мне, Казя, что это такое, почему я такая сонная, такая измученная?
Казимир ласково Ты не спала всю ночь.
Бронка Ох, как я его мучила, и как он меня мучил!
Казимир Что он говорил тебе?
Бронка Ничего, ничего, ничего… Он был такой добрый, нежный, любящий, только я поняла, что его тоска витает где-то далеко, далеко от меня. (Вдруг вскрикивает.) Казя, где Тадеуш?
Казимир Пошел с Евою в лес.
Бронка вдруг задумавшись Пошел по лесам, по горам, по морям… Ах, и по его Бронке, по его любимой Бронке, и теперь вот Бронка такая одинокая, — только куда же, куда он пошел?
Казимир гладит ее руку Не знаю.
Бронка Казя, что это — снилось мне, что здесь была Макрина?
Казимир Я встретился с нею в коридоре.
Бронка Да-а-а?.. Встретился с нею?.. Скажи, что ты такое?..
Казимир улыбается таинственно Ха… Может быть, — брат Макрины, потому что никто так не любил и не любит тебя, как Макрина и я…
Бронка Да, правда, правда.
Казимир Правда, издалека пришла к тебе Макрина, издалека и я пришел, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя…
Бронка Да, да, ты и Макрина.
Шестое явление
Лакей Снег расчистили, пани.
Бронка Ах, как я тебе благодарна… И прорубь вырубили?..
Лакей Да.
Бронка И рыболовов велел позвать?
Лакей Да.
Бронка Фонари приготовили?
Лакей Так точно, пани.
Бронка Спасибо. Можешь идти.
Седьмое явление
Казимир Что все это значит?
Бронка Ничего не значит, идем ловить рыбу… (Пытливо.) Казя, пойдешь со мною?
Казимир Пойду, куда хочешь.
Бронка вдруг весело Помнишь ты нашу чудную поездку по озеру вчера и третьего дня?
Казимир задумчиво, смотря вдаль Помню.
Бронка быстро, потом тише Чего ты вдруг задумался и так и впился глазами в синюю даль, в даль снега и черных полей?.. Когда стает снег, на них зазеленеют свежие ростки…
Казимир точно эхо Да, когда стает снег…
Бронка Казя, ты в самом деле любишь меня?
Казимир Люблю.
Бронка Но ты знаешь, что я люблю только одного Тадеуша?
Казимир Знаю.
Бронка И ты так прекрасен, что отвернулся бы от меня, если бы я отвечала тебе любовью?
Казимир Да, я отвернулся бы от тебя, если бы ты хотя одним движением показала, что любишь меня.
Бронка А если бы я тебя о чем-нибудь попросила — очень, очень, — ты бы исполнил?
Казимир Что?
Бронка пытливо Все равно…
Казимир задумчиво Ну, все, все.
Бронка вдруг Где коньки?
Казимир На что тебе коньки?
Бронка Так, для виду, для виду…
Казимир Хорошо. Как хочешь…
Бронка Пусть случится!
Казимир Гм… Пусть случится…
Бронка со страшным ужасом Ведь это должно свершиться?
Казимир Да. (Улыбается.) Но зачем же ты велела созвать рыбаков? К чему люди? Фонари?
Бронка смотрит на Казимира Правда, правда… Ведь можно все-таки сделать, что никто и не увидит. Ха-ха-ха! Какая глупая мысль!.. Они еще способны в последнюю минуту спасать человека… Ха-ха-ха!.. Ох, какую глупую комедию мне подсказало мое разжалобившееся сердце…
Восьмое явление
Лакей Что прикажете?
Бронка Скажи, что сегодня не будет рыбной ловли. Завтра утром, завтра утром, понимаешь?
Лакей удивленно Уж все готово.
Бронка Ну и отлично. Но только лов рыбы будет завтра утром… — О, и какой еще рыбы!..
Лакей Значит, фонари не понадобятся?
«Два бога вечно противоположны, два творца и два господина, безначальные и вечные. Добрый Бог создал духов, чистые существа; мир его – мир невидимого, мир совершенства, не знающий борьбы и боли. Злой Бог создал видимое, телесное и преходящее. Он создал плоть и страсти, землю с ее борьбой, ее муками и ее отчаянием, неизмеримую юдоль плача, создал природу, которая вечно производит только боль, отчаяние и зло. Добрый бог – это норма, закон, смирение и покорность…».
«„Герой“ „Божественной Комедии“ – сам Данте. Однако в несчетных книгах, написанных об этой эпопее Средневековья, именно о ее главном герое обычно и не говорится. То есть о Данте Алигьери сказано очень много, но – как об авторе, как о поэте, о политическом деятеле, о человеке, жившем там-то и тогда-то, а не как о герое поэмы. Между тем в „Божественной Комедии“ Данте – то же, что Ахилл в „Илиаде“, что Эней в „Энеиде“, что Вертер в „Страданиях“, что Евгений в „Онегине“, что „я“ в „Подростке“. Есть ли в Ахилле Гомер, мы не знаем; в Энее явно проступает и сам Вергилий; Вертер – часть Гете, как Евгений Онегин – часть Пушкина; а „подросток“, хотя в повести он – „я“ (как в „Божественной Комедии“ Данте тоже – „я“), – лишь в малой степени Достоевский.
«Много писалось о том, как живут в эмиграции бывшие русские сановники, офицеры, общественные деятели, артисты, художники и писатели, но обходилась молчанием небольшая, правда, семья бывших русских дипломатов.За весьма редким исключением обставлены они материально не только не плохо, а, подчас, и совсем хорошо. Но в данном случае не на это желательно обратить внимание, а на то, что дипломаты наши, так же как и до революции, живут замкнуто, не интересуются ничем русским и предпочитают общество иностранцев – своим соотечественникам…».
Как превратить многотомную сагу в графический роман? Почему добро и зло в «Песне льда и огня» так часто меняются местами?Какова роль приквелов в событийных поворотах саги и зачем Мартин создал Дунка и Эгга?Откуда «произошел» Тирион Ланнистер и другие герои «Песни»?На эти и многие другие вопросы отвечают знаменитые писатели и критики, горячие поклонники знаменитой саги – Р. А. САЛЬВАТОРЕ, ДЭНИЕЛ АБРАХАМ, МАЙК КОУЛ, КЭРОЛАЙН СПЕКТОР, – чьи голоса собрал под одной обложкой ДЖЕЙМС ЛАУДЕР, известный редактор и составитель сборников фантастики и фэнтези.
«Одно из литературных мнений Чехова выражено в таких словах: „Между прочим, читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем? Его Обломов совсем не важная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уже крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяи, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип – это дань не по чину. Я спрашиваю себя: если бы Обломов не был лентяем, то чем бы он был? И отвечаю: ничем.
Статья А. Москвина рассказывает о произведениях Жюля Верна, составивших 21-й том 29-томного собрания сочинений: романе «Удивительные приключения дядюшки Антифера» и переработанном сыном писателя романе «Тайна Вильгельма Шторица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.