Затворники Альтоны - [38]
Генрих. Если позволите...
Клаг. Я уже запретил ему заниматься ими.
Франц. Вы слышите, Генрих? Выполняйте приказ. Ступайте.
Клаг. Обожди. Ты знаешь, что он мне сказал?
Генрих (Францу). Я... я пошутил, господин лейтенант.
Франц (нахмурив брови). С начальством? (Клагу.) Что он сказал?
Клаг. «А что будет, если я ослушаюсь вас?»
Франц (безучастно). А-а-a... (Поворачиваясь к Генриху). Сегодня, фельдфебель, я вам отвечу сам. Если вы ослушаетесь (похлопывая по портупее). ...я пристрелю вас... (Пауза.)
Клаг (Генриху). Пошли! (Обменивается с Францем взглядом, выходит следом за Генрихом.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Франц, Иоганна.
Франц. Я поступил правильно, убив своих солдат?
Иоганна. Вы не убивали их.
Франц. Но я ничего не сделал, чтобы помешать им умереть.
Иоганна. Пленные не стали бы говорить.
Франц. Откуда вы знаете?
Иоганна. Крестьяне? Им нечего было говорить.
Франц. Какие доказательства, что они не были партизанами?
Иоганна. Как правило, партизаны никогда не говорят.
Франц. Как правило, да! (Настойчиво, с обезумевшим видом.) Германия стоит преступления. Не так ли? (Надменно, с усталой развязностью, почти рисуясь.) Не знаю, поймете ли вы меня. Вы уже другое поколение. (Пауза. С неистовой злобой, не глядя на нее, встав навытяжку.) Жизнь коротка! Впереди смерть! Шагать! Шагать! В самую глубь кошмаров, за пределы Ада. Пороховой склад. Если я взорву его, средь мрака, все полетит в преисподнюю, кроме моей страны, одно мгновение, И я, кружась волчком, взлечу ввысь, как праздничная ракета... и затем — ничего... Ночь — и мое имя на медной доске. (Пауза.) Согласитесь, что я сопротивлялся. Принципы, моя дорогая, принципы прежде всего, во всем... Этих случайных пленных, как вы догадываетесь, я предпочел моим людям. И все же я был обязан сказать — нет! Что же, выходит, я — людоед? Простите, вернее — вегетарианец. (Пауза. Помпезно, нравоучительно.) Тот, кто не доходит до конца, — ничего не совершает, я ничего не совершил. Тот, кто ничего не совершил, есть ничто. Ничто? (Указывая на себя, как бы во время переклички.) Вот он, здесь! (Пауза. Иоганне.) Вот первый пункт в обвинительном акте.
Иоганна. Я вас оправдываю.
Франц. Я говорю, что надо во всем разобраться.
Иоганна. Я вас люблю.
Франц. Иоганна!
Раздается стук в дверь. Сначала пять раз, затем четыре раза и два раза по три. Они глядят друг на друга.
Поздно...
Иоганна. Франц...
Франц. Мало времени для моей защиты. (Пауза.) Отец говорил Иоганна, вы будете свидетельницей страшной казни.
Иоганна (глядя на него). Вашей?
Стук повторяется.
И вы дадите себя убить? (Пауза.) Вы не любите меня?
Франц (беззвучно смеется.) О нашей любви я буду сейчас говорить... (указывая на дверь) в ее присутствии. Ничего хорошего не произойдет. И запомните мои слова: я буду вас просить о помощи, и вы мне откажете в ней. (Пауза.) Но если он оставил хотя бы один шанс... Пройдите туда.
Отводит ее в ванную, закрывает за ней дверь и идет открывать дверь Лени.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Франц, Лени.
Франц поспешно снимает с руки часы и прячет их в карман. Входит Лени, в руке у нее тарелка с тортом, обсыпанным сахарной пудрой, на нем четыре свечи. Под мышкой — газеты.
Франц. К чему тревожить меня в такой час?
Лени. Ты знаешь который час?
Франц. Я знаю, что ты заходила ко мне уже раз, а потом мы расстались.
Лени. Не заметил, как промелькнуло время?
Франц. Да. (Указывая на торт.) Что это?
Лени. Торт. Собиралась преподнести его завтра к десерту.
Франц. И что же?
Лени. Как видишь, принесла сегодня вечером, со свечками.
Франц. А при чем свечи?
Лени. Сосчитай.
Франц. Одна, две, три, четыре. И что?
Лени. Тебе тридцать четыре года.
Франц. Да. Пятнадцатого февраля.
Лени. Пятнадцатое февраля — день твоего рождения.
Франц. А сегодня?
Лени. Дата.
Франц. Хорошо. (Берет у нее из рук тарелку и ставит на стол. Читает.) «Франц»! Это ты вывела здесь мое имя?
Лени. А ты бы хотел, чтобы кто его написал?
Франц. Слава! (Сосредоточенно разглядывая торт, читает.) «Франц» на розовой помадке. Премило, не менее лестно, чем на бронзе. (Зажигает свечи.) Горите себе понемногу, мы догорим вместе... (Небрежно.) Ты видела отца?
Лени. Он нанес мне визит.
Франц. Он был у тебя?
Лени. Да!
Франц. Долго?
Лени. Довольно долго.
Франц. В твоей комнате — это особая милость.
Лени. Я заплачу за нее!
Франц. И я.
Лени. И ты тоже.
Франц (отрезав два куска торта). Вот тело мое. (Наливает шампанское в два бокала.) Вот кровь моя. (Протягивает торт Лени.) Угощайся.
Она отрицательно качает головой, улыбается.
Отравлен?
Лени. С какой стати?
Франц. Ты права: с какой стати? (Протягивает бокал.) Выпей со мной.
Лени, принимая бокал, презрительно разглядывает его.
Франц. Что ты там увидела? Краба?
Лени. Губную помаду.
Франц (вырывает у нее из рук бокал и разбивает его о край стола). Это твой бокал! Плохо моешь посуду. (Протягивает свой бокал Лени; наливает себе шампанское в третий.) Выпей за меня!
Лени. За тебя. (Поднимает бокал.)
Франц. За меня!
Они чокаются.
Что ты мне пожелаешь?
Лени. Чтобы ничего не было.
Франц. Ничего? О! Совсем ничего? Превосходная мысль! (Поднимая бокал.) Пью за ничего. (Выпивает залпом, ставит бокал на стол.)
Лени пошатывается.
(Обнимает ее и подводит к креслу.)
«Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни.
Роман-пьеса «Ставок больше нет» был написан Сартром еще в 1943 году, но опубликован только по окончании войны, в 1947 году. В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое: прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что неожиданно получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…
В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам.
"Дороги свободы" (1945-1949) - незавершенная тетралогия Сартра, это "Возраст зрелости", "Отсрочка", "Смерть в душе". Отрывки неоконченного четвертого тома были опубликованы в журнале "Тан модерн" в 1949 г. В первых двух романах дается картина предвоенной Франции, в третьем описывается поражение 1940 г. и начало Сопротивления. Основные положения экзистенциалистской философии Сартра, прежде всего его учение о свободе, подлинности и неподлинности человеческого существования, воплощаются в характере и поступках основных героев тетралогии. .
За городскими воротами, зашагав прочь от Аргоса, странствующий рыцарь свободы Орест рано или поздно не преминет заметить, что воспоминание о прикованных к нему взорах соотечественников мало-помалу меркнет. И тогда на него снова нахлынет тоска: он не захотел отвердеть в зеркалах их глаз, слиться с делом освобождения родного города, но без этих глаз вокруг ему негде убедиться, что он есть, что он не «отсутствие», не паутинка, не бесплотная тень. «Мухи» приоткрывали дверь в трагическую святая святых сартровской свободы: раз она на первых порах не столько служение и переделка жизни, сколько самоутверждение и пример, ее нет без зрителя, без взирающих на нее других.
Книга «Экзистенциализм — это гуманизм» впервые была издана во Франции в 1946 г. и с тех пор выдержала несколько изданий. Она знакомит читателя в популярной форме с основными положениями философии экзистенциализма и, в частности, с мировоззрением самого Сартра.