Затворники Альтоны - [37]
А?
Клаг. Генрих! Говорю — какая он скотина!
Франц (сумрачно, в той же позе). А... да..
Клаг (жалобно и мрачно) Франц, я влип!
Франц круто поворачивается к нему.
Он вбил себе в голову, что заставит заговорить этих крестьян.
Франц. А-а-а-а... (Пауза.) А ты, ты против того, чтобы он издевался над ними?
Клаг. Я не прав?
Франц. Не в этом дело.
Клаг. А в чем?
Франц. Ты запретил ему входить в сарай?
Клаг молча кивает.
Так пусть не входит.
Клаг. Ты прекрасно знаешь, что он меня не послушает.
Франц (возмущенно, с притворным удивлением). Как?
Клаг. Нет у меня нужных слов.
Франц. Каких слов?
Клаг. Чтобы убедить его.
Франц (ошарашен). Ты еще хочешь убедить его! (Грубо.) Обращайся с ним как с собакой, заставь его ползать.
Клаг. Не могу. Если я позволю себе презирать человека, даже палача, то больше никого не смогу уважать.
Франц. Если один из подчиненных хоть раз ослушается тебя, то конец. Никто не будет тебе повиноваться. Уважать человека смешно, и запомни лучше: если ты наплюешь на дисциплину, это приведет к поражению, к резне или к тому и другому одновременно.
Клаг (поднимается, подходит к двери, приоткрывает ее и выглядывает наружу). Он опять перед сараем: выслеживает их. (Закрывает дверь, поворачивается к Францу.) Спасем их!
Франц. Ты их можешь спасти, если спасешь свой авторитет.
Клаг. Я думал...
Франц. Что?
Клаг. Генрих почитает тебя, как господа бога.
Франц. Потому что для меня он мешок с дерьмом: это логично.
Клаг (смущенно). Если ты ему прикажешь... (С мольбой.) Франц!
Франц. Нет. Пленные — твое дело. Тебя перестанут уважать, если прикажу я. А случись, что меня убьют, Генрих, понимая, что ты за слюнтяй, примет командование. Это будет катастрофой и для моих солдат, потому что он скотина, и для твоих пленных, потому что он живодер. (Пересекает комнату, подходит к Иоганне.) И также для Клага: в каком бы он чине ни был, Генрих все равно закопал бы его в яму.
Иоганна. Почему?
Франц. Клаг мечтал о нашем поражении.
Клаг. Я не мечтал: я хотел этого!
Франц. Не имеешь права!
Клаг. Это будет крахом Гитлера!
Франц. И также Германии. (Смеясь.) Капут! Капут! (Возвращаясь к Иоганне.) Он сражался с ними только мысленно: проклинал нацистов в душе, пытаясь забыть, что на деле был их слугой.
Иоганна. Он не был их слугой.
Франц (Иоганне). Бросьте! Вы из той же породы. Голосом, руками, всей своей плотью он служил им. А богу твердил, что не волен в своих поступках... Но он их совершал! (Возвращаясь к Клагу.) Война — это ты. Отрицая ее, ты обрекаешь себя на бессилие: отдаешь задаром свою душу, моралист. За свою я потом рассчитаюсь. (Пауза.) Главное — выиграть! А тогда уж займемся Гитлером.
Клаг. Поздно будет.
Франц. Поживем — увидим! (Возвращаясь к Иоганне, злобно.) Меня надули, сударыня, и я решил, что во второй раз я не дам себя надуть.
Иоганна. Кто же надул вас?
Франц. И вы еще спрашиваете? Лютер. (Смеясь.) Ну, теперь вам понятно. Я послал Лютера к черту и уехал. Война была моей судьбой, и я жаждал ее всей душой. Наконец-то я мог действовать! Я отдавал приказы, я был в полном согласии с самим собой.
Иоганна. Разве убивать — это действовать?
Франц. Да. Вписывать свое имя.
Клаг. Куда?
Франц. В список тех, кто там находился. Я запечатлел свое имя на этой равнине. Я отвечаю за войну, будто веду ее один; когда я выиграю, буду считать, что исполнил свой долг.
Иоганна (очень сухо). А что с пленными, Франц?
Франц (поворачиваясь к ней). Что?
Иоганна. Вы считали себя в ответе за все; как вы ответили за двоих?
Франц (после паузы). Я выпутал их из этого дела. (Клагу.) Как отдать ему приказ, не унизив твоего авторитета? Погоди немного! (Размышляет.) Вот! (Подходит к двери, зовет.) Генрих! (Возвращается к столу.)
Вбегает Генрих.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Франц, Иоганна, Клаг, Генрих.
Генрих (отдает честь; руки по швам). К вашим услугам, господин лейтенант. (Стоит навытяжку перед Францем, на лице мелькает довольная улыбка, почти с любовной преданностью глядит ему в глаза.)
Франц (не спеша приближается к фельдфебелю, внимательно оглядывает его с ног до головы). Что за небрежность, фельдфебель? (Указывает на плохо пришитую пуговицу). Это что такое?
Генрих. Это... ох, это пуговица, господин лейтенант.
Франц (дружелюбно). Вы потеряете ее, мой друг. (Резким движением отрывает пуговицу, держит ее в левой руке.) Пришейте.
Генрих (скорбно). Не могу, господин лейтенант, ниток нет.
Франц. А, ты еще отвечаешь, каналья? (Размахнувшись, правой рукой дает ему две пощечины подряд.) Подбери! (Бросает пуговицу.)
Фельдфебель нагибается, чтобы поднять пуговицу.
Смирно!
Фельдфебель, подняв пуговицу, стоит навытяжку, руки по швам.
Лейтенант Клаг и я обменялись сегодня нашими обязанностями. Лейтенант Клаг отправился сейчас на осмотр передовых позиций вместо меня. Вы будете его сопровождать. Я остаюсь здесь и до понедельника буду выполнять его функции. Ступайте.
Генрих отдает честь.
Обождите! (Клагу.) Если не ошибаюсь, у нас есть пленные?
Клаг. Двое.
Франц. Превосходно. Я займусь ими.
Генрих (глаза его блестят, он надеется, что Франц поддержит его). Господин лейтенант!
Франц (с изумленным видом, резко). Слушаю.
Генрих. Это партизаны.
Франц. Возможно! Что еще?
«Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни.
Роман-пьеса «Ставок больше нет» был написан Сартром еще в 1943 году, но опубликован только по окончании войны, в 1947 году. В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое: прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что неожиданно получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…
В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам.
"Дороги свободы" (1945-1949) - незавершенная тетралогия Сартра, это "Возраст зрелости", "Отсрочка", "Смерть в душе". Отрывки неоконченного четвертого тома были опубликованы в журнале "Тан модерн" в 1949 г. В первых двух романах дается картина предвоенной Франции, в третьем описывается поражение 1940 г. и начало Сопротивления. Основные положения экзистенциалистской философии Сартра, прежде всего его учение о свободе, подлинности и неподлинности человеческого существования, воплощаются в характере и поступках основных героев тетралогии. .
За городскими воротами, зашагав прочь от Аргоса, странствующий рыцарь свободы Орест рано или поздно не преминет заметить, что воспоминание о прикованных к нему взорах соотечественников мало-помалу меркнет. И тогда на него снова нахлынет тоска: он не захотел отвердеть в зеркалах их глаз, слиться с делом освобождения родного города, но без этих глаз вокруг ему негде убедиться, что он есть, что он не «отсутствие», не паутинка, не бесплотная тень. «Мухи» приоткрывали дверь в трагическую святая святых сартровской свободы: раз она на первых порах не столько служение и переделка жизни, сколько самоутверждение и пример, ее нет без зрителя, без взирающих на нее других.
Книга «Экзистенциализм — это гуманизм» впервые была издана во Франции в 1946 г. и с тех пор выдержала несколько изданий. Она знакомит читателя в популярной форме с основными положениями философии экзистенциализма и, в частности, с мировоззрением самого Сартра.