Затворник - [40]

— Что? — спросил его Клинок.

— Ничего. Сказано — надо там быть, значит там и будем.

— Значит, добро. — сказал Молний — Все поедем.

— Да. — сказал Рассетник — Пильщик пусть веприна коня пусть берет.

— Кто? Я? — удивился Пила.

— Ну да. Ты с нами не поедешь, что ли? — спросил Рассветник.

— Я-то?

— Ты-ты, кто же еще. — сказал Коршун.

— Да я-то поеду… — мгновение подумав, сказал Пила.

Утром Рассветника с товарищами зашел навестить Орлан. Компания завтракала, и Рассветник предложил молодому боярину разделить трапезу.

— Благодарю. — сказал Орлан, присаживаясь, и поглядывая на Молния — Вас, я вижу, прибавилось?

— Это наш брат, Молний. — сказал Рассветник. Разломав руками каравай, он протянул одну часть Орлану, а другую стал делить между остальными — Молний вместе с князем Светлым и нашим учителем спускался убивать Ясноока, в его нору. Мы ему как себе верим, и ты можешь на него во всем положиться.

— Добро. — сказал Орлан — Как раненный ваш?

— Живой, да еще поживет! — кивнул Коршун в сторону лежавшего на лавке Вепря. — Передай от нас поклон вашим боярам, которые его караулили.

— Передам, обязательно — Сказал Орлан, отправил в рот ломоть хлеба с салом, и на закуску смачно хрустнул луковицей.

— Ты сам с чем к нам, Барсович? — спросил Коршун.

— Меня дядя прислал узнать, нет ли у вас нужды в чем-нибудь.

— Это хорошо. — сказал Рассветник — Нужда у нас есть, даже две.

— Ну рассказывай. — сказал Орлан

— Во-первых, надо вон Пильщика снарядить. Он с нами поедет на войну. Конь для него есть — нашему раненному он пока что не пригодится. А с оружием беда. Может, поможешь как-нибудь.

— Помогу — согласился Орлан — Сейчас в городе оружия не купить, что было — все давно раскуплено. На продажу не привозили давно, а своего не делаем. Меча и брони лишних точно нет, а нож, топор, да и щит какой-нибудь — поищу. А куда вы его с собой сманили, в Горы, что ли?

— Нет. — сказал Молний — мы в Степной Удел поедем. Там со дня на день будет война с Диким Полем.

Орлан посмотрел на него с пониманием, но как будто строго.

— Что ж, — сказал он — И мы здесь, хотя от Поля далеко, а живем не в глухомани. До нас тоже доходят вести, что на наши полуденные земли вот-вот из Степи двинется тамошний каган. Только вот, еще что: С зимы у нас строгий княжеский приказ: всем быть готовым по первому зову идти в Горы. И в другие города отлучатся запрещено. Тем более, на другую войну. Как с вы с этим будете? Вот ты, Коршун — ты же дружинник великого князя?

— Да, так. — согласился Коршун — Только ты же сам знаешь: по всем законам боярин волен себе выбирать службу, и князя, и город. Так?

— Так. Но это когда мир. А теперь война. — возразил Орлан.

— А я на войну и еду. — сказал Коршун — И воевать еду за ратайскую землю, за княжеский род. Это никто мне запретить не может. Братьям — тем более, они ни у кого не на службе. А Вепрь вообще раненный, ему по закону отдых полагается.

— С Пилой вот только заминка. — сказал Рассветник — будут ли его домочадцы платить подати, если он уедет?

— Да у меня домочадцев-то не осталось. — сказал Пила. Нас на дворе и жило — я, да Краюха. Вот если бы можно было хвостовой жене как-нибудь помочь.

— Чьей? — спросил Орлан.

— Хвоставорту жене, брата моего. Он сам в горах, а в городище у него жена, и двое малышей. Мы с Краем до сих пор помогали, чем могли…

— Ополченец он, значит? — спросил Орлан.

— Был ополченец, а теперь он боярин, на службе у большого боярина Беркута.

— Тогда это дело нехитрое. — сказал Орлан — Я Беркута хорошо знаю, и управляющего его знаю. Сегодня к ним на двор поеду, и скажу, чтобы брал твою невестку с детьми на попечение.

— Вот за это благодарю! — обрадовался Пила — Дай Небо тебе здоровья!

— А тут не за что. — ответил Орлан — Оно так и полагается. Только, наверное, Беркутов приказчик не знал про твоего брата с женой, а может просто зажиливал себе ее содержание. Но теперь — не беспокойся, я сам за всем присмотрю! И оружие, что смогу найти, тебе подарю а не продам. Да еще подберу одежды в дорогу — и то должен тебе останусь. Наш род в позорные годы очень сильно пострадал от злыдней и от колдуна, так что мне для тебя ничего не жаль, и для вас, друзья! А ты, Коршун, делай как знаешь. Я про тебя не буду доносить в Стреженск, и Борца уговорю, чтобы не доносил. Напишу только отцу в горы — так он не обессудит. Но «дело» от него, уж извини, придется сдать.

Коршун молча кивнул, вытащил бляху из-под рубахи и отдал Орлану.

— Вот еще какой вопрос, господа. Что нам с Щелкуном делать? — спросил Орлан.

— Это тот, что злыдня провел на постоялый двор? — переспросил Рассветник.

— Да. Он в детинце в яме сидит. Куда его теперь?

Рассветник чуть призадумался.

— Вот что, Орлан: Сколько положено платить за покушение на убийство?

— Князю девятью девять денег, и пострадавшему столько же. А кто был в сговоре, с тех по семью семь — тому и другому.

— Про меня не забудьте. — сказал Коршун — Он на меня тоже покусился.

— Значит, с этого Щелкуна, как с соучастника, по девяносто восемь денег нам и князю. — сказал Рассветник — Вот пусть хозяин за него заплатит, а Заяц ему потом отрабатывает. Нашу долю пусть употребят на то, чтобы выходить нашего раненного, а потом, с первыми попутчиками отвезти в Пятиградье. Да и будет с него.