Затворник из горной твердыни - [86]

Надо высвободиться их этого плена, взволнованно решил он. Когда не станет револьвера, уйдут и все остальные тревоги, как тучи прошлого. Потому что это не просто в моей психике; это — как всегда говорят об этом, теоретизируя об историчности — в равной мере и в этом револьвере. В связывающем нас уравнении.

Он подъехал к магазину. Здесь я часто бывал, подумал он, расплачиваясь с водителем. Как по сугубо личным вопросам, так и по делам. Он быстро вошел в магазин, не забыв прихватить с собой портфель.

У кассы стоял мистер Чилдэн, протирая тряпкой какое-то изделие.

— Мистер Тагоми, — произнес Чилдэн, поклонившись.

— Мистер Чилдэн, — он тоже поклонился.

— Какой сюрприз, я тронут. — Чилдэн отложил изделие и тряпку. Обошел угол возле кассы, выходя навстречу. Последовал обычный ритуал, дружественные приветствия и все прочее. Да, Тагоми почувствовал, что сегодня этот человек какой-то не такой, как обычно. Какой-то менее суетливый, менее речистый. И это понравилось ему. Чилдэн всегда был немного шумным, назойливым, возбужденно заискивающим. Но это в такой же степени могло быть и весьма нехорошим признаком.

— Мистер Чилдэн, — начал Тагоми, выложив портфель на прилавок и расстегивая его, — я бы желал вернуть один предмет, купленный мною у вас несколько лет назад. Я это точно помню.

— Пожалуйста, — ответил Чилдэн. — Все зависит от его состояния. — Он напряженно следил за Тагоми.

— Кольт 44-го калибра, — произнес Тагоми.

Они оба долго не решались заговорить, глядя на револьвер, покоившийся в открытом футляре из тикового дерева вместе с частично израсходованными боеприпасами к нему.

Лицо мистера Чилдэна выражало мрачное безразличие.

— Вас, значит, это не заинтересовало? — произнес Тагоми.

— Нет, сэр, — сдавленно вымолвил Чилдэн.

— Не буду настаивать. — Он и не чувствовал в себе должных сил, чтобы настаивать. Я уступаю. «Инь», податливость, уступчивость, боюсь, овладели мною в очередном качании маятника…

— Извините меня, мистер Тагоми.

Тагоми поклонился, аккуратно положил назад в портфель револьвер, боеприпасы, футляр. Судьба. Мне придется не расставаться с ним. — Вы, кажется, несколько разочарованы? — спросил Чилдэн.

— Вы это заметили. — Тагоми был явно расстроен. Позволяя своему внутреннему миру раскрыться для всеобщего обозрения? Определенно, именно так. Он пожал плечами.

— У вас имеется особая причина, по которой вы хотели бы его сдать? — спросил Чилдэн.

— Нет, — ответил он, снова пряча свой личный мир — как и подобало.

Чилдэн, несколько поколебавшись, спросил:

— Мне… захотелось узнать, в самом ли деле этот предмет был продан в моем магазине? Я не держу подобные предметы…

— Я в этом уверен, — ответил Тагоми. — Но это не имеет ровно никакого значения. Я не возражаю против вашего решения. Меня оно нисколько не задело.

— Сэр, — вдруг обратился к нему Чилдэн, — позвольте мне показать новые поступления. У вас есть свободная минута?

Тагоми почувствовал, как что-то прежнее зашевелилось в нем.

— Что-то, представляющее особый интерес?

— Пройдемте, сэр. — Чилдэн провел его через весь магазин.

Внутри запертой прямоугольной стеклянной витрины на плоских дощечках, обитых черным бархатом, лежали маленькие металлические спирали и другие, несколько абстрактные геометрические фигуры, каждая из которых была скорее намеком на нечто, чем чем-то реально существующим. При виде их у Тагоми возникло какое-то странное ощущение, и он приостановился, чтобы лучше их рассмотреть.

— Я показываю их всем, без малейшего исключения своим заказчикам, — сказал Роберт Чилдэн. — Сэр, вы догадываетесь, что это такое?

— Напоминает ювелирные украшения, — произнес Тагоми, заметив булавку.

— Это все, разумеется, американской работы. — Однако, сэр, это не старинные украшения.

Тагоми поднял взор.

— Сэр, все это новое, — обычно бледное, бесцветное лицо Чилдэна сейчас едва ли не пылало энтузиазмом. — Это новая жизнь моей родины, сэр. Начало ее в форме крохотных непереходящих зерен. Красоты.

С подобающим данному случаю интересом Тагоми осмотрел в руках несколько таких предметов. Да, в них есть что-то такое новое, что одухотворяет их, решил он. Здесь подтверждается главный закон Тао. Когда всюду простирается «инь», вдруг в самых темных глубинах зарождаются первые проблески нарождающегося света… мы все с этим хорошо знакомы, мы уже видели, как это случалось прежде, как я вижу это сейчас здесь. И все же это для меня всего лишь простые капли металла, металлический лом. Я не в состоянии прийти в такой же восторг, которым сейчас охвачен мистер Чилдэн. К превеликому огорчению — для обоих нас. Вот так.

— Весьма прелестны, — пробормотал он, кладя на место украшения.

— Сэр, — произнес чилдэн с уверенностью в голосе, — такое не возникает просто так, сразу.

— Простите?

— Вы обращены в новую веру, — заметил Тагоми. — Я тоже очень бы хотел стать таким же неофитом. Но не могу. — Он склонил голову.

— Как-нибудь в другой раз, — произнес Чилдэн, провожая его к выходу из магазина. От внимания мистера Тагоми не ускользнуло, что он уже больше не пытался, как раньше, демонстрировать перед ним другие предметы взамен отвергнутых.