Затор на двадцатом - [2]

Она уже заметила наполовину подпиленные деревья, но в ее голосе не чувствовалось насмешки, и злой огонек в глазах Василя сразу погас.

— Не хочет, товарищ инструктор, хоть тресни… Начинал-начинал, но ничего не получается.

— Моя фамилия Головач, — усмехнувшись и как-то загадочно взглянув на Василя, ответила она. — Так вы меня и зовите.

— Ладно, товарищ Головач, — он тоже усмехнулся.

Она присела рядом, на сваленную дядей Сашей ель, и сказала:

— Не умеете, товарищ Балков. Но это небольшая беда.

— Самая наибольшая беда.

— Вы в колхозе раньше работали?

— Да.

— Я тоже из полевого района. Вам уже захотелось домой? — неожиданно спросила она, заглянув ему в глаза.

— Почему вы так решили? — с удивлением ответил Василь.

— По себе знаю. Два года назад и у меня появлялось желание уйти отсюда, — ответила она.

— Появлялось? — переспросил Василь и почувствовал, что краснеет. — И у меня оно появилось, — признался он неожиданно для себя.

— Гоните прочь такие мысли.

Она терпеливо ждала, пока Василь докурит папиросу, и сказала так, как тогда дядя Саша:

— Ну что ж, начнем!

Через некоторое время Василь уже без помощи инструктора свалил несколько деревьев, хотя рез и получался косым. Головач объяснила, на какие ассортименты разрабатывают древесину, дала несколько советов по технике безопасности, пообещала прийти завтра утром и посоветовала:

— Сегодня же запишитесь в технический кружок. Это обязательно.

И пошла.

Оставшись один, Василь позавидовал тому, кого пойдет инструктировать эта голубоглазая девушка.

2

Мастерство лесоруба-лучкиста медленно приходило к Василю. Никто не знал, как уставал Василь в первые дни. Вечером он торопился поужинать и, немного отдохнув, шел на занятия технического кружка. Отсидев час на занятиях, сразу ложился спать.

Он знал, что в клубе работают и другие кружки, есть библиотека, можно поиграть в шахматы, на бильярде. И хотя он был большой любитель всего этого, но усталость приковывала его к постели.

Первым, с кем сразу подружился Василь, был приемщик леса Микола Куделин. Не только лесопункт, весь леспромхоз знал рыжего Миколу — красавца баяниста. Он принадлежал к числу тех людей, которые никогда не тужат, у которых всегда найдется веселое словцо и острая шутка.

Он явился к Василю на участок на третий день, со складным метром и с записной книжкой в кармане.

— Значит, участок Балкова, — весело сказал он, — а тебя, браток, кажется, зовут Василем? Подожди, я загляну в свою поминальницу.

— Не смотри, ты не ошибся.

— Значит, память у меня еще неплохо работает.

Микола с любопытством оглядел Василя и спросил совсем серьезно:

— А у тебя в роду не было цыган?

— Почему?

— Ты разве не знаешь? Ты же, браток, вылитый цыган.

— А в твоем, случайно, бараны не водились?

— Ну что ты!

— А ты же — вылитый баран.

Микола встряхнул кудрявой головой.

— Ну и дал же ты мне, браток, отпор, — сказал он, раскладывая метр, — значит, ты Василь, а я Микола — не будем никогда ссориться. Бери, браток, метр и замеряй, а я буду записывать. Как это делается — я научу. Мерять надо диаметр толщины в верхнем срезе. Подожди, подожди… Иди сюда. У тебя, браток, от комля всюду косой рез. Я должен был бы заставить тебя откомлевать все эти бревна, но, учитывая, что ты новичок, сделаю тебе скидку.

— Скидки ты мне не делай, я откомлюю. Это работа первого дня.

— За это спасибо, — я думал, что ты начнешь спорить, однако ты молодец.

Приемка тянулась долго, Микола часто останавливал Василя и делал свои замечания.

— Вот тут ты испортил хорошее дерево, пустил его на дрова. Это, браток, называется брак.

— Почему хорошее? Оно гнилое!

— Только от комля. Надо было отпилить на два метра выше, а я эти два метра принял бы на дрова.

— Учту.

— У тебя дядя Саша бывает?

— Сегодня не был. Он мне говорил про такие случаи, но видишь…

— Понимаю. Научишься, браток. Тебя инструктирует Головач?

— Головач.

— Учись у нее, Василь. Только лишнего не позволяй себе.

— Ну что ты!

Домой они шли вместе. Всю дорогу Микола рассказывал Василю про жизнь на лесопункте и расспрашивал обо всем, что приходило ему на ум.

— Значит, говоришь, что ты был готов показать нам пятки. Бывает, браток, и такое. Ошибиться легко, раз-два — и готово. Но, может, там у тебя девушка?

— Нет, брат, никого у меня нет.

— Не беда. Тут у нас девушек хоть отбавляй, и все не какие-нибудь, а ты хлопец видный. Тут мы тебя и оженим. Приедешь домой с женой.

Василь засмеялся.

— Не смейся, браток, какие могут быть шутки. У меня уже сегодня о тебе спрашивали. — Он подмигнул Василю. — Кто, откуда, и какой, и как его зовут, и женатый ли? Ну я им первые сведения дал. А знакомиться, говорю, буду на приемке.

— Откуда ты обо мне знаешь? Какие сведения ты им давал? — немного испуганно спросил Василь.

— Не бойся, браток. Я сказал чистую правду: во-первых, говорю, не цыган, а белорус, зовут Василием Андреевичем, фамилия Балков, возраст двадцать лет, неженатый, комсомолец, ну и твой точный адрес. А сведения получил из анкеты. Она в бухгалтерии на столе лежала, а я человек любопытный: взял и прочитал.

Василь не выдержал и засмеялся:

— Ну и чудак же ты, Микола!

— А я, браток, ничего плохого не говорил.