Затонувший город. Тайны Атлантиды - [41]

Кто-то схватил Стаута за руку и дернул к себе. Контейнер с грохотом ударился в надстройку, отлетел и опрокинулся. Остальные тоже обрушились на палубу. Затрещали доски. Стаут увидел, как волна отбросила двух подскочивших матросов, и перевел взгляд на своего спасителя.

Им оказался Быков.

– Береги себя, Стю, – сказал он, забавно шевеля мокрыми усами.

Матросы, барахтаясь, поднялись, снова бросились к оборудованию и снова были сбиты с ног. Стаут и Быков, не сговариваясь, пришли им на помощь, но тут произошла катастрофа, заставшая всех врасплох.

Подводная камера сорвалась с места, к которому крепилась, и теперь перекатывалась по палубе подобно гигантскому шару кегельбана. Все, что рушилось под напором тяжелого корпуса, тотчас смывалось пенящимися потоками и уносилось в бушующий океан.

Но это были еще цветочки, потому что, проломив борта сзади и сбоку, «Наяда» не упала в воду, а продолжила свое опасное кружение и перекатывание. Когда судно зарылось носом в волны, этот чудовищный волчок подпрыгнул, прокатился по надстройкам и врезался в ходовую рубку, смяв ее, как жестянку. Быков увидел, как оттуда, пробив стекло, вывалилась человеческая фигура и, мелькнув в водовороте, пропала из виду.

Надо полагать, это был штурман. Оставшаяся без управления «Пруденс» в два приема развернулась бортом к океанским валам, яростно набросившимися на легкую добычу.

Оглянувшись, Быков успел увидеть Стаута, уползающего в спасительный дверной проем. Капитан Джеллоу и двое матросов, ругаясь, пытались столкнуть «Наяду» в воду. Из-за оглушительного рева разыгравшейся стихии не было слышно не только их голосов, но и шума, с которым камера обрушилась вниз.

Быков не мог сказать наверняка, но ему казалось, что двигатели прекратили работу. Высматривая, кому бы могла понадобиться помощь, он обхватил обеими руками толстое основание мачты и моргал, пытаясь защитить глаза от соленых ручьев, стекающих с шевелюры. Его сердце сжалось, когда он заметил, как беспорядочно раскачивающийся крюк лебедки отправил в океан зазевавшегося матроса.

Надеясь дать хоть какой-то шанс тем, кого смыло с судна, он сорвал и бросил через леер два спасательных круга, а потом попытался спустить на воду шлюпку. Его остановил Ватерман.

– Не стоит, Дима! – прокричал он Быкову на ухо. – Лодка перевернется или утонет. Я бросил им плот. Если беднягам повезет…

Между ними пролетел Леоне и, взмахнув руками, едва не перекувыркнулся через ограждение, но Ватерман и Быков успели схватить его за ноги.

– Убирайтесь отсюда! – заорал матрос с окровавленным, несмотря на льющуюся со всех сторон воду, лицом. – Прочь, прочь!

Они с трудом убрались с кипящей, бурлящей палубы, которая ходила ходуном. Тайфун нес судно, как легкую пробку, подбрасывая, разворачивая и норовя перевернуть вверх дном. Ветер не позволял не то что распрямиться, даже удержаться на четвереньках. Приходилось ползти, поддерживая друг друга и хватаясь за все, что попадало под руку.

Когда наконец Быков скатился по трапу на затопленный пол коридора, ему показалось, что наступил полный штиль. В сравнении с тем, что творилось наверху, внутри корабля было относительно спокойно. Правда, проходя между стенками, невозможно было не биться о них плечами, но все же это была ходьба, а не ползанье.

– Как дела? – преувеличенно бодро спросил Быков, заглядывая в женскую каюту.

Алиса не ответила. Забившись в угол и обхватив руками покрытые ссадинами колени, она дрожала, глядя перед собой.

– Легкий шок, – пояснила Элен, которая сидела на нижней койке в позе медитирующего йога.

Белая футболка, облепившая ее, не оставляла простора для фантазии. Губы у нее были такого цвета, словно она наелась черники.

– Я видела, как одного матроса смыло волной, – пробормотала Алиса, постукивая зубами. – Совсем молодой парень. Он что-то крикнул, но я не услышала.

– Его спасут, – заявил Быков с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Для людей за бортом мы бросили круги и плот.

– Думаешь, в этом аду они найдут круги? – спросила Элен.

– Будем верить, – сказал Леоне. – Больше ничего не остается. Черт! Я и сам чуть следом не нырнул. Спасибо, парни.

Предоставив Ватерману принимать благодарности, предназначавшиеся им обоим, Быков перешел в каюту Заводюка.

Старик тупо сидел за столом, держась за него, чтобы не быть сброшенным на пол. Под ногами у него перекатывалось все, что раньше было аккуратно разложено и расставлено. Его лицо представляло собой трагическую маску.

– Никогда себе не прощу, – пробормотал он, бросив на Быкова затравленный взгляд. – Это моя вина, только моя. Почему я не послушался капитана?

– Мистер Джеллоу не должен был вас слушать, – возразил Быков. – Судном командует он. Раз он подчинился, значит, в глубине души считал, что лучше остаться.

– Совершенно верно, – пробасил капитан, вваливаясь в каюту, где сразу сделалось тесно и душно. – Понадеялся на тросы.

– А они лопнули, – горько произнес Заводюк. – Как гнилые нитки порвались.

– Не совсем так, – возразил мистер Джеллоу.

– Что? – одновременно воскликнули Быков и профессор.

– Пока еще было можно, я добрался до двух обрывков, чтобы их осмотреть. На них сохранились явные следы надрезов.