Затонувшие города - [68]

«Не позорь его, – подумала Маля, – дай уйти. Дай ему шанс не потерять лицо».

Кажется, лодочник прочитал ее мысли.

– Ваш капитан нас ждет, – он раскрыл мешок и достал оттуда горсть грязных китайских банкнот с изображением женщины на одной стороне и прямоугольной башни на другой и с надписью «Банковская корпорация Пекина» на китайском и английском.

Китайские красненькие.

– На обратном пути будет больше, – сказал лодочник.

Солдатики не изменились в лице, но один из них взял деньги и пропустил их дальше, в Затонувшие города.

Глава 8

С фасада здания на Призрака смотрел полковник Гленн Штерн.

Полковник был в три этажа высотой и глядел Призраку прямо в глаза, потому что Призрак сидел на крыше у костра, вместе с остальными парнями, и сегодня был героем дня.

Они залезли в старое здание и нашли кучу старых картин и мебели, поломали их и разожгли костер на крыше, выбрав такую, чтобы смотреть оттуда на Затонувшие города.

Затаскивая мусор наверх, пришлось попотеть, но теперь обломки горели, шипя и потрескивая, яркие краски пузырились на холсте и дымились.

Сержант Ошо не хотел лезть так высоко, но, увидев, что они вышли за линию боя, и Аист, Ван, Там-там и все остальные очень просят, согласился.

Аист сказал, сержант не любит забираться высоко: однажды его вместе с прежним взводом застигли врасплох, и сержанту пришлось прыгать в канал с высоты четырех этажей. Он сломал ногу, но все закончилось хорошо.

Высокие здания сержант по-прежнему не любил.

Они сидели на крыше, смотрели на город, а Гленн Штерн – на них, и этот город принадлежал им.

Где-то вдалеке горели другие костры и сигнальные маяки. Одни из них принадлежали Объединенному патриотическому фронту, другие, подальше – врагу. Иногда какой-нибудь урод запускал ракету, и все смотрели, как она падает, но между войсками различных фракций существовала договоренность, что тех, кто устроил на ночь лагерь на крыше, не трогают. Война – дневное занятие. Когда ты отдыхаешь, тебя оставляют в покое, и ты делаешь то же самое. Чаще всего.

На темной улице вспыхнула ракета и грохотнула пушка пятидесятого калибра. Призрак с удивлением обнаружил, что и без Мали может определить калибр орудия. Он уже выучил их все.

Ван взял еще одну большую картину и кинул в огонь. Масляная краска зашипела и завоняла.

Огонь пожирал картину. Она изображала какую-то дамочку, вроде бы лежащую на пшеничном поле и глядящую на дом на холме. Цвета были какие-то сероватые, как будто смывшиеся. Скучные цвета, тусклые, не то что яркие краски, которые они применяют для оружия. Вот их издали видать.

Призрак смотрел на винтовку. Краска на краске. Ярко очень. Зеленый крест на красном фоне, знак того, что раньше она принадлежала бойцу Армии Бога.

Ошо присел рядом, кивнул на винтовку.

– Раскрась ее, – сказал он, – пусть будет совсем твоей.

– Чем раскрасить?

– У Ромея есть какие-то краски, иногда он рисует полковника.

– Вот так? – Призрак указал на огромное изображение на той стороне канала.

– Не совсем, – оскалился Ошо, – но краски у него достать можно. Пометь винтовку. Нарисуй Глаз Норн или еще что. Какую-то защиту для себя. Она должна стать твоей, понимаешь? А все это божье дерьмо сотри. Никаких крестов. Глаз Норн и синий и белый цвета Объединенного фронта. Ты же патриот?

– Как они вообще его там нарисовали? – вслух подумал Призрак.

Слим посмотрел на изображение.

– Ну, типа патриотическая ярость? Набросились все вместе?

– Веревки, – сказал Ошо. – Они скинули сверху веревки и спустились с крыши. Несколько недель работали. Ко дню рождения полковника Штерна. Туда прислали кучу штатских.

– А я думаю, что они залезли снизу.

– А тебя там не было, – отрезал Ошо, – поскольку это было еще до того, как ты получил первые полосы.

– Зачем вы разрушаете отличную легенду? Где же ваш патриотический пыл?

– Я только за патриотический пыл, – сказал Ошо, – особенно если он идет от костра. – Он пошевелил в огне сломанной ножкой стула, подняв кучу искр.

Призрак смотрел в просвет между зданиями. Те, кто нарисовал полковника Гленна Штерна, хорошо потрудились. Он походил на Бога. Суровый, угловатый и с такими же зелеными глазами, как у Ошо. Зелеными с золотыми искрами.

Бог или хотя бы святой. Они все отсалютовали полковнику бутылками, а потом принялись чокаться с Призраком, героем дня.

Реджи купил три бутылки «тройного креста» у каких-то парней из компании Чарли. У них сохранился работающий перегонный куб, они увозили еду вниз по реке, а там гнали самогон. Никто не знал, что именно идет на это пойло. Все рассказывали, компания Чарли перегоняет отрезанные ногти и собак, но они сами утверждали, что берут только чистое зерно. Всякие там рис, пшеницу и остальное, что можно собрать на полях и убежать, пока Армия Бога или Ополчение свободы не поймут, что их опять грабят.

Парни из взвода Призрака одобрительно орали и поили его. Тот смотрел на полковника Штерна.

– Слышал бы ты, как он говорит, – сказал Ошо, – в нем горит огонь. Ты веришь, что сможешь пройти сквозь сплошную стену пуль, если нужно.

– У вас такие же глаза, – сказал Призрак.

Ошо взглянул на изображение.

– Нет. Не такие. Если посмотришь в глаза полковнику, сразу же поймешь. У меня глаза такого же цвета, хотя между нами нет ничего общего, – он пожал плечами, – но они меня спасли.