Затонувшие города - [61]

– Что, парень? – Ошо хлопнул Мыша по колену. – Готов задать им жару?

Мыш не мог выдавить ни слова. Он дрожал. По лицу парня текла кровь – его задело осколком, – и мальчик не понимал даже откуда.

Он понял, что Ошо смотрит на него. Попытался что-то сказать, но не смог. Боец почему-то улыбался.

Сержант наклонился к нему:

– Хочу тебе кое-что сказать, парень. Живым никто из нас не уйдет. Понял? Мы просто идем на смерть. Так что не беспокойся о своей жизни так уж сильно, – он похлопал Мыша по ноге и ухмыльнулся, – и вообще не принимай это всерьез. Мы – пушечное мясо.

Мыш закрыл глаза и хотел заплакать, но Пак дернул его за руку.

– Пошли, парень! Пора тебе заработать вертикальные полосы!

Ошо указал на здание на другой стороне канала.

– Валите туда и найдите корректировщика. Отведите от нас пушку, и тогда у нас появится шанс. Умереть не сегодня, в смысле. Нужно что-то сделать с этой пушкой, иначе мы все умрем. – Он хлопнул Мыша по спине: – Вперед, половинка! В атаку!

С этими словами он выпихнул Мыша в канал, прямо под пули. Мыш рухнул в воду и вынырнул, отплевываясь и понятия не имея, что делать.

Может быть, уплыть отсюда? Сбежать? Тут рядом с ним упал в воду Пак.

– Вперед, салага! – закричал он и поплыл поперек канала.

Все чувства Мыша обострились. Ему казалось, он смотрит в двадцати направлениях одновременно. Армия Бога ниже по течению. Выстрелы. Мусор дрейфует по каналу. Мулы в воде, кое-как плывут, натыкаются друг на друга, пытаются вылезти, но упряжь тянет их ко дну.

Они не видели, как подходит враг. Никто не заметил. Только что они стояли в карауле, приглядывая, как рабочие тащат мусор вниз по каналу – проволока, мрамор, трубы, балки должны доехать до места и обеспечить им новые боеприпасы, – а через секунду несчастным уже пришлось сражаться за жизнь.

Мыш поплыл через канал.

У Пака был АК, который он старался держать над головой и поэтому плыл медленно, но мужчина тоже переплыл, и они залезли в здание через разбитое окно и поплыли по затопленным, заболоченным комнатам, разыскивая лестницу, которая вывела бы их наверх. Здесь было жарко, вода казалась густой от ила, крыша виднелась всего в паре футов над их головами, но этого было вполне достаточно.

– Вот! – прошептал Пак. Они прохлюпали по лестнице, пытаясь держаться как можно тише и обходя мусор и туши животных, валяющиеся тут неизвестно сколько времени.

Во все стороны разбежались еноты, побежали вверх по лестницам. Пак прижал Мыша к себе, когда они добрались до первого сухого этажа.

– Они должны быть на южной стороне, – сказал он. – На нас смотрят. Кажется, я видел какие-то тени, этажей на пять выше. Давай тихо, понял?

Мыш кивнул, держа в левой руке бутылку с кислотой, а в правой мачете.

Они прокрались вверх по лестнице. За стеной просвистел еще один снаряд. Мыш смутно порадовался, что он здесь, внутри, но потом они добрались до нужного этажа, и разверзся ад.

Они бы застали парней из Армии Бога врасплох, если бы не спугнули енотов, которые разбежались по всему зданию, как тараканы. Враги оказались прямо перед ними – трое солдат смотрели из окна, направляя вражескую артиллерию.

Грохнул еще один снаряд, и они все радостно завопили – и тут еноты бросились им под ноги.

Парни развернулись, хватая винтовки. Пак рванулся вперед, стреляя и вопя. Он убил одного. Мыш успел заметить удивление в карих глазах, когда голова мальчика дернулась назад, и тот выпал из окна.

Еще один получил пулю в ногу, но стрелять не прекратил. Мыш подбежал к нему с бутылкой, облил его кислотой, как его учили, прямо в лицо, вверх, вниз, по всему телу, и кислота задымилась, сжигая лицо, но и с горящим лицом он продолжал стрелять.

Мыш упал на пол, потому что пули летали везде. Рядом рухнул Пак, залитый кровью, и его глаза тоже были удивленные.

Мыш попытался оценить ситуацию. Божий мальчик с сожженным кислотой лицом катался по полу и кричал, один выпал из окна, как будто вдруг научился летать, Пак лежал рядом с ним с раздробленной челюстью.

И был еще один. Радист. Он просто стоял и смотрел.

Мыш с радистом посмотрели друг на друга, и радист взялся за винтовку, а Мыш схватил автомат Пака, но не смог сорвать его с плеча. Застучали пули, расщепляя бетон. Мыш попытался прицелиться и спустил курок.

На груди у радиста расцвело красное пятно. На стену выплеснулась кровь. Он осел на пол, и вдруг все стихло, только трещала рация, требуя координат.

Мыш долго смотрел на человека, в которого он выстрелил. Из раны на груди текла кровь. Глаза его был устремлены на Мыша, и Мыш не мог сказать, умер ли он уже или нет. Кажется, он дышал. Мыш не знал, что делать дальше. Выстрелить еще раз он, наверное, не сможет.

Мыш задрожал. Он жив. Пак мертв. Трое других мертвы. А он жив. Норны, он жив! Он встал, трясясь всем телом, накачанный адреналином. Ощупал себя, ища раны.

Солдаты Армии Бога говорили, что пули проходят мимо них. Потому что они благословенны. Пули должны пролетать мимо, потому что генерал дал добро своим людям. У них были амулеты, отводящие пули. Мыш увидел на телах маленькие алюминиевые диски с пометками священников. Все-таки божьи мальчики были мертвы, а он жив.