Затмение - [2]

Между тем выражение лиц у присутствующих заставило убедиться в том, что мы здесь ни при чём, никто с нами не играет и наказывать не собирается. Смятение и неуверенность появились на лицах многих людей. Впрочем, некоторые в эту минуту, так же как Влад и Карина, уже стояли скрестив руки и опустив головы, словно ждали чего-то неизбежного.

Я не видела, что происходило дальше, мы втроём рванули с места что есть мочи и бежали не оглядываясь. Пару раз мелькнула мысль о том, что глупо бежать, когда тебя никто не пытается догнать. Хотелось остановиться и сказать: «Хватит, было страшно, но я сдаюсь – в чём подвох?» Но ноги развили немыслимую скорость, дыхание сбивалось, горло пересохло и горело изнутри, бок начало покалывать. Рядом бежала такая же изнемогающая Жанка, мы старались не отрываться друг от друга. Жан давно отпустил мою руку и бежал чуть позади нас, подгоняя и не давая сбавить скорость. Пару раз я всё же оглянулась на Жана и краем глаза заметила, что и среди равнодушной толпы всё же нашлись слабонервные, которые кинулись врассыпную, следуя нашему примеру, но их явно было меньшинство.

Так мы бежали минут пять, не больше, после чего за спиной прогремел взрыв чудовищной силы. Земля под ногами содрогнулась, мы потеряли равновесие и упали на дорогу. Сердце сжалось, маленькая надежда на то, что Жан ошибся и ничего страшного не произойдёт, рассыпалась на мелкие кусочки. Я оглянулась, и сразу пришлось зажмуриться от яркого света, вернее от ослепительного красно-синего пламени, которое надвигалось на нас, обдавая своим жаром. В этот момент я ощутила такую неизбежную близость смерти, что тело моё стало ватным, оцепенение было подобно тому, которое настигает в ночном кошмаре, когда надо бежать от страшного чудовища, а ноги не несут, надо кричать, а голосовые связки тебя не слушаются, производя при этом только жалобный хрип. Я могла лишь смотреть на надвигающуюся лавину, которая уже поглотила сотни людей, а сейчас сожрёт и меня, и Жанку, и Жана. Жан… он больше не заставляет бежать меня изо всех сил. Он присел на колени передо мной, обхватил мои плечи и посмотрел прямо мне в глаза. Его глаза… такие любимые, родные. Он пытался мне что-то сказать. Умом я понимала, о чём он говорит, – что нельзя сдаваться и что-то про озеро, про пламя. Но я думала только о том, что ни при каких условиях – даже под страхом смерти – я не готова отказаться взглянуть в эти глаза ещё раз, увидеть в них любовь, любовь ко мне, а не тревогу и не страх, которыми они были переполнены в эту минуту.

– Что? Что ты говоришь, милый? Я слушаю, я всё сделаю, я не сдаюсь.

– Марго, мы не сдаёмся, слышишь? Через пятьсот метров будет озеро, главное – добежать до него и успеть нырнуть. У нас есть время. Я ошибся, это не обычная бомба, не обычная взрывная волна, посмотри, она надвигается, но медленно. Мы успеем добежать. Жанна, вставай, бежим! Слышишь, подруга? – Жанка всё ещё сидела на земле, но уже успела прийти в себя.

Она вскочила первая и кинулась в сторону озера. Мы поспешили за ней. На этот раз Жан не отпускал мою руку. Озеро находилось чуть левее, что для нас было не очень выгодно, но в окрестностях не наблюдалось никакого другого мало-мальски надёжного укрытия. Мы хорошо знали окрестности, часто гоняли по этим широким полям на велосипедах. А когда между мной и Жаном только завязывались романтические отношения, ходили вечерами пешком до озера и устраивали ночные купания, потом разжигали костёр и могли провести на берегу всю ночь до самого рассвета. Мало кто кроме нас далеко уходил от базы, это всё-таки не приветствовалось, но нам как-то всё сходило с рук. Влад журил нас, как нашаливших подростков, но серьёзно не наказывал никогда, только лишь грозил пальцем и говорил: настанет день, и вы все будете меня слушаться, – при этом подмигивал и отпускал нас с богом.

С новыми силами, неизвестно откуда взявшимися, мы бежали к своей цели. Небо, сгустившееся над нами, всё-таки выдало порцию осадков в виде крупных капель дождя. Капли падали нам на лица, перемешивались с пылью, которая облепила нас, пока мы бежали по просёлочной дороге. Сейчас же нам приходилось преодолевать препятствие в виде высокой травы. Я чувствовала, как она царапает ноги ниже колена, где они не были прикрыты джинсовыми капри. В голове мельком пронеслось: как хорошо, что это случилось во время игры в волейбол, – на ногах были надеты удобные кроссовки. И я тут же горько усмехнулась этой мысли: «Как хорошо, что это случилось…» Но дальше размышлять не пришлось – настал момент, когда взрывная волна стала буквально наступать нам на пятки. Очень велик был соблазн остановиться и сдаться, не хотелось больше ни секунды испытывать этого липкого ужаса перед огненной лавиной, по сравнению с которой наши старания казались совсем напрасными. И тут, подняв голову, я увидела кусты, обрамляющие вожделенное озеро, – прямо перед своим носом.

– Прыгаем! – донёсся до меня голос Жана.

И действительно, аккуратно спускаться по крутому склону к озеру не было времени. Оставалось только повиноваться и с разбегу окунуться прямо в заросли каких-то невысоких деревьев. Жгучая боль пронзила все открытые участки тела, ветки исцарапали руки, ноги, лицо. Мы кубарем покатились вниз. Озеро было глубокое уже у самого берега, поэтому мы сразу же погрузились в воду с головой. Я инстинктивно замахала руками и ногами, почувствовав, что захлёбываюсь, поскольку набрать воздуха в лёгкие не успела. Но вынырнуть на поверхность не удалось. Жан, видимо, глубоко нырнул и тянул меня вниз. Я понимала, что нужно было выдержать несколько секунд, пока взрывная волна минует озеро, и невольно подумала, что захлебнуться, видимо, лучше, чем заживо сгореть. Мне стало легко и радостно – ещё и оттого, что я до сих пор чувствовала на своём запястье крепкую ладонь Жана, моего любимого Жана.