Затмение - [6]

— Нам следовало отвезти Элизабет в Кардью и позволить ребенку родиться там, — откашлявшись и глотнув вина, произнес мистер Уорлегган, — в таком случае удалось бы избежать этих раздражающих нападок.

— Я считаю вполне уместным, что наш первенец появился на свет в этом доме.

— Ты останешься здесь? То есть, ты планируешь сделать этот дом вашим родовым гнездом?

Джордж кинул подозрительный взгляд на отца.

— Я не уверен. Мы еще не решили окончательно. Понимаешь, это дом Элизабет. Я не помышляю о том, чтобы продать его, но также не собираюсь содержать его в одиночку, в угоду семейству Чайноветов и остаткам Полдарков. Я и так потратился, ты и сам знаешь.

— Да уж, — сказал Николас, протерев глаза носовым платком и снова его спрятав. Не спуская глаз с сына, он продолжил: — Джордж, нельзя забывать еще об одном члене семейства Полдарк.

— Ты о Джеффри Чарльзе? Да, ничего против него не имею. Я обещал Элизабет, что потрачу столько денег на его обучение, сколько она посчитает нужным.

— Ты не совсем меня понял. Я говорю о том, что до сих пор он был крепко-накрепко привязан к материнской юбке. Надеюсь, твой недавно рожденный сын поможет Элизабет отвлечься от первенца, я считаю, что это необходимо.

— Отец, я сам знаю, что нам необходимо. Позволь мне самому заниматься семейными делами.

— Прости, я просто высказал свое предположение...

Джордж угрюмо уставился на пятно на своей манжете. В последние месяцы они с Элизабет довольно часто спорили по поводу будущего Джеффри Чарльза.

— У Джеффри Чарльза должна быть гувернантка.

— Это верно. Но в десять лет...

— А лучше домашний учитель или частная школа, согласен.

— Найдем какую-нибудь хорошую школу в пригороде Лондона. Или в Бате. У нас пока не было возможности все организовать.

— Понятно.

Выдержав паузу, пока Николас искал в его словах скрытый смысл, Джордж добавил:

— Он останется здесь еще на год или около того, пока ему не исполнится одиннадцать. Мы уже нашли подходящего человека, который будет за ним присматривать.

— Из местных?

— Из Бодмина. Как тебе известно, там служил преподобный Губерт Чайновет, он был деканом церкви и приходился Джонатану кузеном.

— Он еще жив?

— Скончался. У него, как и у всего семейства Чайноветов, не было личных сбережений, и денежные дела семьи были плохи. Его старшей дочери исполнилось семнадцать. Девушка обладает изысканными манерами, как все в роду, и к тому же образована. Элизабет будет ей рада.

Мистер Уорлегган кряхтя пробормотал:

— Мне кажется, слишком много Чайноветов для одного дома. Но, если тебя все устраивает... Ты ее видел?

— Элизабет знакома с ней с тех пор, когда та была еще ребенком. А дочь декана [5] в качестве гувернантки хорошо будет воспринята обществом.

— Да, понимаю. А она знает, как подобает вести себя в обществе? Проблема в том, сможет ли она научить Джеффри Чарльза манерам. Он весьма избалован, его нужно держать в ежовых рукавицах.

— Со временем ему придется научиться, — сказал Джордж. — Это ненадолго. Эксперимент. Посмотрим, как получится.

Мистер Уорлегган промокнул носовым платком пот со лба.

— Как только старуха убралась к себе, так я сразу перестал кашлять. Знаешь, мне кажется, это был ее наговор.

— Вот уж чепуха!

— А что она там сказала про младенца, родившегося во время лунного затмения?

— В пятницу случилось лунное затмение, полное, как раз в тот момент, когда он родился. Ты что, не заметил?

— Нет, я был слишком занят.

— Я тоже, но в «Шерборне» об этом писали. Я обратил внимание, что животные и кое-кто из слуг ведут себя крайне беспокойно.

— Твоя мать спустится к ужину?

— Полагаю, что да. Начнем через десять минут.

Николас Уорлегган беспокойно передернул плечами.

— На твоем месте я бы не стал рассказывать ей о тех глупостях, что болтала старуха.

— Я и не собирался. Ты же знаешь, как она суеверна. Она всегда придавала слишком много значения всяким знакам и предзнаменованиям. Лучше не тревожить ее подобными вещами.´

Глава вторая

Одним ветреным мартовским утром два молодых человека тяжелой поступью брели по дороге, по которой обычно таскали грузы мулы, шли они мимо подъемника и заброшенных строений шахты Грамблер. В тот день облака висели над землей особенно низко, вот-вот мог начаться ливень, а завывающий ветер дул преимущественно с запада. Среди скал то и дело проглядывало неспокойное море, покрытое белой пеной, а над скалами плыл туман.

Возле шахты виднелась дюжина домов, которые, несмотря на плачевное состояние, были всё ещё заселены. Рабочие строения шахты, построенные не из камня, уже развалились, но большая часть копра [6] и три подъемника уцелели. Шахту Грамблер, от которой зависело благосостояние Полдарков, не говоря уже о трех сотнях шахтеров и дробильщиков, закрыли уже шесть лет назад, и никто уже не надеялся, что её когда-нибудь снова запустят. Картина была поистине удручающей.

— Всё по-прежнему, Дрейк, сказал старший из молодых людей. — В Иллаггане осталась только одна открытая шахта. Печально. Но мы не должны поддаваться унынию. Господь Всемогущий нас испытывает.

— Мы правильно идем? — спросил Дрейк. — Я никогда здесь не бывал. Или бывал? Не помню.

— Ты был еще слишком мал.