Затишье - [26]
Костя чувствовал: Иконников говорит не для жандармского подполковника, а для него, для Михеля, для Некрасова. Говорит то, что угнетало душу Бочарова и не находило выхода. Он стоял, потрясенный смелостью мыслей Александра Ивановича, видел только его гневное лицо, его сухие блестящие глаза.
— Молчать, — глухо выдавил из себя жандарм. — Вы забываетесь… Я не дозволю, чтобы в этом кабинете произносились статьи журнальных пашквилянтов!
— Я высказываю собственные суждения, — возвысил голос Александр Иванович. — Вы называете пашквилянтами писателей, которые возбуждают разум, обращаются к чести и совести человеческой. О двужильные российские литераторы! Сколько их ни давят, сколько ни глушат их, не станут они торговать своими убеждениями. Иностранные писатели в каждом цивилизованном государстве считаются передовыми членами образованного общества. А наши? Не смеют выразить ни мыслей, ни порывов души. Что там Сибирь, тюрьма? Просто не допускают их к общению с людьми. Значит, дела в государстве обстоят плохо, и все равно никто не поверит воплям восторга, которыми заполняют печать продажные писаки. А молодежь, — Иконников обернулся к Бочарову, Михелю и Некрасову, — ее-то не заставишь быть благонамеренной, когда терять нечего!
— Увести! — закричал Комаров. В дверь вбежали два жандарма.
«С ними, я буду с ними!» — чуть не воскликнул Костя; сердце заколотилось под самым горлом.
— Вы останьтесь, — приказал подполковник.
Тяжелая дверь захлопнулась, но Костя успел заметить глаза Иконникова, оглянувшегося прощально: «Держись, не опускайся духом».
— Прошу меня арестовать или освободить невиновных, — почти умоляюще заговорил Бочаров, но подполковник перебил его:
— Невиновных мы не арестовываем. — Опустился в кресло, положил на стол огромные локти. — Пока у нас нет нужды вас задерживать. За вас поручился горный начальник пермских заводов полковник Нестеровский. Его поручительству мы вполне доверяем. Ваш порыв вполне понятен, но не благороден.
Жандарм замолчал; Костя с ненавистью смотрел на его толстые, в рыжей шерсти, пальцы. Ему опять показалось, будто в них мамино письмо. «Полковник Нестеровский поручился, полковник Нестеровский поручился», — стучало в висках.
— Мы предлагаем вам выявить, — сказал Комаров, — что делает в доме Нестеровских девица Колпакова. Привлечь ее к следствию ни оснований, ни прав мы не имеем. Однако подозреваем — она старалась совратить дочь полковника… Ее слова, поступки — нам все интересно…
Костя вспомнил первую встречу с Ольгой, опять взглянул на пальцы Комарова.
— Я решительно отказываюсь. Шпионить в доме человека, который поручился…
— У вас есть время подумать. Господин Воронич, — позвал Комаров офицера, — проводите!
Взвинченный, прибежал Костя в канцелярию, едва расслышал, что экзекутор требует его к себе.
— Э-э, — скрипуче протянул тот, лаская сосульками пальцев бумагу, — приказано с завтрашнего дня быть вам в отпуску. А сейчас явиться по месту жительства господина полковника. — Он с особым интересом оглядел Бочарова: по-видимому, не очень-то понимал, почему начальство столь благоволит к этакому ощипышу…
Встретила Бочарова Наденька. В строгом, с высоким воротом платье, в убранных башнею волосах гнутая гребенка, острые локотки. Обе руки протянула Косте, он не посмел их удержать.
— Папа вас ждет!
Жарко стало ушам. Он заторопился, цепляясь за углы, за кресла, к далекому кабинету; она засмеялась вслед.
Полковник был в мундире, подусники стояли торчком.
— Временно мы принимаем другого регистратора, Константин Петрович, — напористо приступил он к делу. — А вам придется заниматься самостоятельно и много. — Указал на этажерку, которой прежде здесь не было; на ее полках теснились корешки технических книг. — Кабинетом в мое отсутствие распоряжайтесь. Я буду вас репетировать и экзаменовать.
— Господин полковник. — Костя прижал оба кулака к пуговицам. — Скажите, пожалуйста, почему вы за меня… поручились?
— Видите ли, молодой человек, во-первых, это сейчас в моде, а во-вторых, я очень поверил в вас. Если вы не хотите чувствовать себя должником, возражать не буду: такая возможность со временем представится. Да и сейчас я буду требовать от вас немалого. До лета будущего года вы должны пройти курс производства стали, познакомиться с технологической и баллистической основами артиллерийских орудий, пристально следить за статьями «Горного журнала» и прочих изданий… И еще — я вправе потребовать от вас, чтобы вы не решали никаких серьезных моментов своей жизни без моего совета… Я ухожу. Потребуется чай — без стеснения зовите прислугу. Желаю успеха.
Костя ошалело посмотрел на книги, помотал головой. Корешки изданий темнели, желтели, зеленели перед ним, будто стволы деревьев. Наконец понемногу стал он соображать. Увидел «Практическую механику» Вейсбаха, труды Кирпичева «Орудия и снаряды», Майевского «Курс внешней баллистики». Подсел к столу, намусолил палец. В животе жалобно состонало, но позвонить прислуге так и не решился.
глава девятая
Александр Иванович Иконников осунулся, заострился лицом. Тоска подкатывала к горлу, затылок ломило. За окнами набирает силу весна, солнце сучит из сосулек бусяные нити, искрами бежит по голым стволам. Истошно вопят грачи, которых в городе стало видимо-невидимо. Эта весна — не для Иконникова.
Рассказы и повести о наших современниках, о непростом мире детей, о нравственном становлении человека.
Авенир Крашенинников родился в 1933 году в Перми.Окончив семилетку, учился в техникуме, работал прокатчиком на машиностроительном заводе имени В. И. Ленина, служил в рядах Советской Армии; сотрудничал в редакциях областных газет, на радио, в книжном издательстве.Окончил Высшие литературные курсы в Москве. Член Союза писателей СССР с 1964 года.Писать начал с четырнадцати лет. Первое стихотворение было опубликовано в 1953 году в бакинской газете «На страже». Первый сборник стихов — «Песня камских волн» — вышел в Перми в 1959 году.Авенир Крашенинников — автор десяти книг, среди которых документальные повести «Большая родня», «Лично причастен», повесть «Острые углы», роман «Затишье».О трагической судьбе Моисея Югова — славного сына уральской земли, первооткрывателя кизеловского угля, о его побратимах, крепостных крестьянах, об их высокой любви к родине повествует исторический роман «Горюч-камень».
Новая книга писателя посвящена теме нравственного отношения человека к природе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дивья пещера… Одна из красивейших на Урале, одна из наименее изученных. Обследован и описан пока лишь главный ход пещеры. Но есть у нее еще и другие ходы и нижние этажи. Туда опасно спускаться даже хорошо подготовленной экспедиции. Однажды утром геолог Белугин обнаружил, что его сын Витька со своим приятелем Стасиком Вилюйским отправились в пещеру. Видимо, они попали в нижние этажи. Белугин с проводником Платоном Гридиным бросились на поиски. О карстовой пещере Дивьей и приключениях двух ребят, заблудившихся в ней, рассказывается в этой книге.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.