Затейник - [3]

Шумно поднялись все с мест, раздались перекрестные восклицанья, поздравленья, пожеланья, поцелуи.

Часы прогудели двенадцать.

— Вот это тебе, а это тебе, а это тебе, — начал дедушка, оделяя внучат подарками. — А где ж меньшой?

— Верно, заснул где-нибудь, — сказала бабушка.

Все стали искать меньшого и нашли.

Старшая сестрица привела его за руку и поставила перед дедушкой, который сидел на диване, обложенный свертками.

— Ах, ты, соня! — сказал дедушка, ущипнув его за щеку. — Ведь ты проспал коня! Погляди-ка, каков конь!

И дедушка, развернув сверток, показал коня.

Конь, действительно, был кавалергард-кавалергардом! Просто загляденье!

— Что ж ты? Еще, видно, не проснулся, дружище, а? Совсем неподвижный стоишь?

Дедушку, видимо, волновала эта неподвижность: он дарит такого коня внучку, а внучек словно и не чувствует!

— Ты спишь, а?

— Нет, — отвечал меньшой, принимая в руки подарок.

— Хорош конь?

— Хорош.

— Нет, ты спишь!

— Проснись же! — сказала бабушка с укором.

— Проснись! — сказал внушительно папаша.

— Ну, вот тебе еще бархатный кафтан, — продолжал дедушка, накидывая этот кафтан на стоящую перед ним фигурку. — Ну, что ж? Или не нравится? Пойдем-ка к зеркалу, посмотрись!

Дедушка подвел меньшого к зеркалу, и меньшой посмотрелся.

— Поведи-ка рукою — атласисто?

Меньшой повел рукою и проговорил:

— Атласисто.

— Не понимаю, что с ним сделалось! — сказал папаша.

Старшая сестра, стараясь пробудить в нем сознание, даже стала на колени около него и слегка его потормошила, приговаривая:

— Благодари же милого дедушку! Благодари!

И подтолкнула его к милому дедушке.

Он машинально приложился к морщинистой щеке.

— И бабушку! — учила старшая сестрица.

Он так же машинально приложился к другой морщинистой щеке.

В темных глазах его выражалась какая-то тревога; он крепко сжимал в руках дареного коня.

Дедушка, ожидавший восторга и любивший шумные проявления восторженных чувств, был, очевидно, разочарован в своих ожиданиях. Он несколько омрачился и оперся руками на диван, приготовляясь встать и уйти в столовую, куда уже почти все перешли, как вдруг меньшой проговорил:

— У Федьки нет коня!

— Что? — спросил дедушка.

— Что? — спросила бабушка.

— У Федьки нет коня!

— Какой Федька? — спросил дедушка.

— Это он говорит про одного мальчишку, — бойко вмешалась средняя сестрица. — Есть такой мальчишка Федька… Оборванный… Он говорит, что у него нет коня…

— А! Ну, конечно, у него нет коня!

— Я хочу, чтобы у него был конь!

— Что?

— Что?

— Я хочу, чтобы и у него был конь!

— Не понимаю, что городит этот глупый мальчик! — проговорил с неудовольствием папаша.

Бойкая средняя сестрица опять выступила с пояснением.

— Когда мы ходили с мамашей, — начала она, — покупать по дешевой цене коробки на конфеты к коробочнику — к тому, что делает коробки, — так мы там видели мальчишку Федьку…

— Почему ты знаешь, что этот мальчишка — Федька? — строго прервал папаша.

— Его так кликали там… Он худой, как кость… И на нем рубашка черная-черная… такая, как чернила… И шея у него тоненькая, как ниточка… И он босой… и ноги тоже черные… и как березовая кора…

— И от него так нехорошо воняет, — вмешался средний братец, который никак не мог допустить, чтобы другие рассказывали, а он молчал. — Я не мог…

— Полноте болтать глупости! — перебил папаша.

И, обратясь к дедушке, сказал:

— Пойдемте в столовую, папенька!

Меньшой, у которого в то время, как бойкая средняя сестрица очерчивала портрет Федьки, по лицу пробегали какие-то тени, а темные глаза расширились и увлажнились, повторил опять:

— Я хочу, чтобы у него был конь!

— Иди-ка лучше спать! — не без суровости произнес папаша.

— Нельзя, чтобы у всех были кони! — мягко и наставительно заметила сестрица и хотела взять его за руку.

Но он вырвал у нее свою руку. Темные глаза с тоскою перебегали по окружающим его лицам.

Ни одно не выражало сочувствия его желанью доставить и Федьке коня!

— Я хочу…

— Полно, полно! — произнес папаша тоном, не допускающим возражений.

— А когда он таков, — сказала бабушка, которую тоже несколько омрачило разочарованье, постигшее дедушку, — так мы отдадим его коня этому Федьке… А?

Лицо меньшого мгновенно озарилось, и темные глаза засияли, точно его вдруг навели на настоящую дорогу среди темного леса, где он мучительно блуждал.

Он протянул коня бабушке.

— Может, и бархатный кафтанчик тоже Федьке? — не без горечи заметил дедушка.

Он схватил со своих плеч бархатный кафтанчик и протянул его дедушке.

— Дедушкин-то подарок! — тихо вскрикнула старшая сестрица.

Старший братец только пожал плечами и улыбнулся, как бы желая сказать: «Чего ж вы от него хотите!»

— Пошлите Григорья за Федькой! — сказал дедушка.

С минуту длилось молчанье. Все ожидали раскаянья.

Раскаянья не было и признака!

— Ах, ты, затейник! — проговорила, наконец, бабушка. — Пойдем-ка чай пить…

— А?.

— Пойдем, пойдем…

Затейник громко заплакал.

— Приказываю тебе: утри глаза и иди за бабушкой! — сказал папаша.

— Перестань, — сказала старшая сестрица, — все на тебя смотрят…

— Если под Новый год отдать коня, то целый год будешь всех своих коней отдавать! — предостерегла средняя сестрица.

— Что тебе за дело до Федьки? — вмешался средний братец, ни за что не хотевший уступить сестрице поле красноречия.