Затерянный мир Кинтана-Роо - [89]

Мы были так рады отъезду, что вначале это нас нисколько не беспокоило. Вместе с Мари-Клер и Бруно я смотрел, как Грабовский носится по палубе, выполняя все необходимые маневры. К трем часам дня мы прошли не больше пяти миль, а потом при полнейшем штиле торчали в проливе у Экзекьюшен-Рок и, как дураки, ожидали ветра — всего в двадцати минутах езды на автомобиле от центра Нью-Йорка, одного из крупнейших городов мира. Только вчера у нас было такое горячее и торжественное прощание, мы уплывали навстречу опасностям и приключениям, а сегодня вот сидим тут беспомощно при абсолютном безветрии в окружении быстрых моторок, которые по воскресным дням сотнями носятся по всему заливу Лонг-Айленд. Кинтана-Роо казалась нам далекой, как никогда.

— При такой скорости мы и за два года не доберемся даже до Вест-Индии, — выразила Мари-Клер наши общие невысказанные мысли.

Должно быть, ветер услышал ее слова, так как ночью начался сильный шторм. Он разогнал все лодки с отдыхающими и оставил нас в заливе одних. Все вышли на палубу, чтобы впервые поучиться, как брать рифы, определять курс судна и стоять вахту. В эту штормовую ночь наше судно казалось тенью, блуждающей между Лонг-Айлендом и побережьем штата Коннектикут. На западе подымалось зарево огней большого города, а когда на время стихал ветер, до нас доносился отдаленный рев тысяч автомобильных моторов. Всю ночь звучал у нас в ушах зловещий вой сирены на Экзекьюшен-Рок, и всю ночь я пытался справиться со штурвалом, поворачивая его то в одну, то в другую сторону в страхе сбиться с курса, а стрелка компаса в это время беспрестанно металась по квадранту, свидетельствуя о моей неопытности.

На следующий день всем стало ясно, что троим мужчинам и девушке справиться с судном в тридцать тонн будет нелегко. И все же через два дня мы вышли в Атлантический океан, что было большой победой. Лицо Грабовского сияло. Атлантика! Ее-то он хорошо изучил за те восемьдесят с лишним дней.

— Ну, — произнес Грабовский, — вот теперь мы поплаваем как следует.

И он не ошибся. После того как земля скрылась из виду, мы плыли целых двадцать четыре дня. Без остановок, часто без парусов и без пищи. Атлантический океан обрушил на нас все свое коварство. Только тот, кому довелось побывать в Северной Атлантике в октябре, может себе представить, что нам пришлось пережить во время четырех штормов, следовавших за ураганом Донна. Целых тринадцать дней (вместо пяти) добирались мы до Бермудских островов и, не делая там остановки, продолжали пробиваться сквозь штилевую зону Саргассова моря и шквалы приэкваториальных широт. Мы потеряли два паруса и раз десять рвали массивный грот.

За эти четыре недели Бруно, Мари-Клер и я прошли самую суровую корабельную практику, какую только можно себе вообразить. У «Каролины» было гафельное вооружение и такие тяжелые паруса, что нам четверым едва удавалось справляться с их постановкой. Во время страшного шторма в Гольфстриме нас относило то к северу, то к востоку и, как скорлупку, швыряло среди волн высотой футов в тридцать. Страдающая от морской болезни Мари-Клер взывала к небесам, Бруно стонал, а Грабовский клял погоду, команду и шхуну…

Только на двадцать пятый день мы наконец вздохнули с облегчением, заметив огонь маяка Сомбреро. Продукты у нас уже были на исходе, когда яхта миновала рифы Анегада в Карибском море и направилась к порту Шарлотта-Амалия, столице острова Сен-Томас.

Наша морская эпопея была нелегким испытанием и для нас, и для «Каролины». На Сен-Томасе нам пришлось пересмотреть свои планы. «Каролина» нуждалась в полной замене всех парусов и ремонте двигателя, что требовало времени и денег, которыми мы не располагали. Кроме того, всем теперь стало ясно, что для дальнейшего плавания в команду корабля необходимо взять еще по крайней мере двух человек.

Наше плавание из Нью-Йорка в Вест-Индию продолжалось на целых десять дней больше обычного срока, И это была всего лишь треть пути. Понимая, как дорого нам обойдется дальнейший путь на яхте, которую после плавания у берегов Кинтана-Роо придется еще вести обратно на север, мы решили отказаться от «Каролины». К тому же обстановка на Гаити и Кубе настолько изменилась, что плыть на Юкатан стало рискованно. В общем выбора у нас не было, и мы оставили «Каролину» на Сен-Томасе. Грабовский надеялся сдать ее туристам и на эти деньги починить паруса и двигатель.

Бруно, который уже был сыт по горло приключениями, решил распрощаться с нами и остался рисовать в Вест-Индии.

Теперь одна лишь Мари-Клер все еще рвалась в Кинтана-Роо. Ничто не могло охладить ее пыла. Тогда я решил ехать с нею вдвоем. Сначала мы вылетаем из Пуэрто-Рико в Майами, а оттуда уже на Юкатан. С морским транспортом, как и в первую свою поездку, я оказался не в ладах. Тут, на Виргинских островах, меня начали одолевать серьезные сомнения, даст ли мне что-нибудь эта вторая экспедиция.

Мне снова предстояло идти по берегу пешком, поэтому я решил ехать сначала на Косумель и оставить там Мари-Клер, позволив ей изредка наведываться на побережье на вполне надежных судах. Однако это вовсе не устраивало Мари-Клер, у нее было совсем иное представление об экспедиции. Она решила во что бы то ни стало осмотреть каждый дюйм побережья, о котором я ей столько рассказывал.