Затерянный храм - [108]

— Я всегда был безнадежным романтиком.

— Ты хоть представляешь, что они собираются делать с этим щитом?

— Делать с ним? А зачем, ты думаешь, мы все это, мать твою, затеяли?

Из коридора вошел еще один человек, и Мьюр обернулся к нему. Вновь пришедший ступил в полосу света, и Грант узнал крепкую фигуру Бельцига и его соломенные волосы. Кажется, немец был по-прежнему одет в тот же самый коричневый костюм, который был на нем тогда, в Афинах. Значит, решил Грант, и Бельциг здесь тоже пленник.

— Он здесь? — Даже его грубый голос окрасился детским благоговением, когда Бельциг принялся осматривать зал под куполом. — Mein Gott, ist das schön!^[69] Вы нашли щит?

— Он там. — Мьюр указал в соседнее помещение. Русский, немец и шотландец выбрали для разговора английский язык как общий для всех. — Смотрите под ноги, когда войдете.

Бельциг заторопился в комнату, выхватив фонарь из рук Марины, когда проходил мимо нее. Пригнув голову, он нырнул в проем. Под куполом прокатилось эхо восхищенного восклицания, раздавшегося из маленького помещения.

— Это еще не все. — Мьюр взял фонарь у одного из русских солдат и посветил на черную кучу на полу. Потом поднял какую-то вазу и покрутил ее в руках. — Может, это все похоже на мусор, но золота в этой комнате больше, чем в Английском банке. Хорошая премия.

— Да, верно. Немало понадобится времени, чтобы все это отсюда вытащить. Американцы заставили нас попотеть, чтобы взять долину.

— У них кто-нибудь в живых остался?

Курчатов пренебрежительно мотнул головой:

— Нет. Даже те, кто сдался. — Он оглянулся на центр комнаты, где Грант, Марина, Джексон и Рид стояли, прижавшись друг к другу. — А что делать с нашими пленниками?

Мьюр пожал плечами:

— Они все работали на британскую разведку, даже профессор. Пусть на Лубянке выбьют им зубы и узнают, что им известно.

Курчатов поджал губы, потом кивнул:

— Да. Но сначала — щит.

Он резко сказал что-то по-русски, и двое его людей, положив автоматы, бегом бросились в соседнее помещение. Грант посмотрел на автоматы. Слишком далеко.

Солдаты вернулись со щитом. За ними следовал Бельциг. Щит подняли повыше, словно спортивный трофей, чтобы Курчатов мог его рассмотреть.

— Значит, это щит бога Ахилла. Первого героя в великой войне между Востоком и Западом. Только нынче победил Восток. — Он погладил металл кончиками пальцев и отдернул руку, словно обжегшись. Потом посмотрел на Мьюра: — А это безопасно?

— Бог знает. — Мьюр выдохнул струю дыма в сторону щита. — Вам надо будет проверить в лаборатории.

— Тогда его надо отсюда вытащить.

Солдаты принесли два проложенных свинцом одеяла. Щит уложили между ними и подвязали веревками, после чего отнесли к выходу в коридор. Грант равнодушно смотрел, как исчезает щит, а Джексон рядом с ним дрожал от злости.

— Уберите куда-нибудь пленников, пока мы собираемся.

Оставшиеся солдаты стали загонять четырех пленников в боковое помещение, стараясь держаться от них подальше. Им это почти удалось, когда их остановил шум у выхода. Все оглянулись. Бельциг и два солдата вернулись. Щит был по-прежнему с ними.

— Не проходит в отверстие, — пояснил Бельциг.

Лицо Курчатова вспыхнуло от злости.

— Должен пройти. Как же он сюда попал?

Бельциг вытащил носовой платок и вытер пот со лба.

— Возможно, был еще один вход. Или они построили храм вокруг щита, чтобы никто не мог его утащить. Его невозможно вынести.

— Может быть, рассверлить отверстие? Сделать его шире?

— Это три фута сплошной скалы, — заметил Мьюр. — Быстро его никак не пробуришь. Особенно если нет специального оборудования.

— Тогда надо разрезать щит.

Бельциг, услышав такое, вскрикнул:

— Нельзя! Это самое ценное сокровище на земле, доказательство величайшего мифа в человеческой истории. Его надо сохранить, чтобы ученые могли изучить его.

— Зачем? Щит переплавят, как только его изучит товарищ Сталин. Металл — вот что действительно ценно. — Увидев ужас Бельцига, Курчатов жестоко рассмеялся. — Вы хотите возразить, товарищ? Вам надо вести себя тихо, чтобы мы и вас в расход не пустили.

Мьюр хихикнул:

— Ближе к делу. Вы можете его разрезать. Под всей этой мишурой — толстое железо. Вы горелку с собой принесли?

Курчатов в досаде дернул уголком рта.

— Нет. — Он немного подумал. — Значит, если мы не можем сделать щит меньше, нам придется сделать отверстие больше.

— Я же говорю, мы не можем бу…

— Взрывчаткой.

Солдаты отрезали по куску веревки и связали пленникам руки за спиной. Потом затолкали в помещение и там оставили. В открытый проем Грант наблюдал, как солдаты идут через главный зал, собирая сокровища в брезентовые мешки. Смотреть на это он не мог и стал смотреть на Джексона, который лежал у противоположной стены, у дальнего края ямы.

— Сейчас, когда мы все получили билет в Москву, ты бы рассказал уже, в чем тут дело.

Джексон вздохнул:

— Значит, хочешь сказку? Оружие, герой и прочая мура? Ты про атомную бомбу много знаешь?

— Знаю только, что не хотел бы оказаться поблизости от места взрыва.

— Правильно. И вот как раз сейчас ты в такой же безопасности, как и десять лет назад. Ее нет.

— А я думал, американцы наделали не один десяток.

— Да, наделали. Но дело в том, что все они хранятся в пещере в Нью-Мексико и самое худшее, что они могут сделать, — это лишить тебя потенции. — Он наклонился вперед, чтобы убрать вес со связанных за спиной рук. — Я не ученый. И не знаю, в чем там у них проблема. Есть такая штука, называется отравление реактора — если использовать заводы по производству начинки для бомб слишком долго, они начинают плохо работать. В то же время мы обнаружили, что бомбы, которые уже сделаны, ведут себя совсем не так, как хорошее вино, — они с возрастом лучше не становятся. И теперь про те бомбы, которые, как мы считали, у нас есть, никто не может сказать, сработают они или нет, и новых сделать мы не можем, потому что завод закрыт на ремонт. Трумэн пытается как-то противостоять Советам, и единственный способ не дать дядюшке Джо ввести свои танки прямо в Париж — это продолжать держать его в убеждении, что у нас есть целая куча бомб, которые мы сбросим на Москву, если он шевельнется. А на настоящий момент у нас ничего нет.