Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - [60]

«Ради чего мужчина может отречься от любви? Это должно быть что-то недоступное пониманию женщины».

Я снова взглянул на нее. Она смотрела вперед, туда, где виднелся рангоут «Дивайнера», подрагивавший на черном фоне сосен, которыми густо поросло подножие массивной горы. На ее окаменевшем лице застыла отчужденность. Это уже не было лицо девушки. Это было лицо женщины, уставшей и отчаявшейся. И тут я понял, что, возможно, мертвый Фарнелл был для нее гораздо привлекательнее Фарнелла живого.

Джилл была не единственной, на кого наше неожиданное открытие, из которого следовало, что Фарнелл жив, подействовало самым странным образом. Дахлер сидел на корме, сжимая здоровой рукой край борта так сильно, что у него даже костяшки побелели. Он был взволнован. Об этом красноречиво говорили его глаза, странным образом блестевшие в ярком лунном свете. Все его тело было напряжено, и даже черты лица как будто заострились. Он сидел в лодке, как будто верхом на коне. Морщины в уголках его рта глубоко врезались в кожу лица, а приоткрытые губы, за которыми виднелись зубы, походили на оскал. Его лицо показалось мне жестоким — жестоким и взволнованным.

Как только мы оказались на борту, я приказал заводить двигатель и отчаливать. Вызвав на палубу Уилсона и Картера, я поручил им вести яхту к выходу из фьорда, а сам спустился в кают-компанию. Все остальные уже были там. Дик разливал виски по стаканам. Джилл молча и совершенно неподвижно сидела на одном из диванчиков. На фоне темных панелей красного дерева ее лицо казалось совершенно белым. Дахлер стоял в дверях собственной каюты, блестя глазами и теребя рукав пиджака.

— Давайте сюда Санде, — обратился я к Кертису. — Я хочу с ним поговорить.

— В этом нет необходимости, — натянуто произнес Дахлер.

Кертис остановился и обернулся. Мы все смотрели на Дахлера.

— Я могу рассказать вам все, что вы желаете знать, — произнес Дахлер.

Он быстро сел и наклонился вперед, опершись на свою иссохшую руку.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — обратился он к нам. — Мистер Санде не станет с вами говорить. Он ничего не будет делать без своего партнера. Но я с ним сегодня поговорил. Пришлось применить к нему кое-какие меры убеждения. Мне известно о контрабанде, которой он занимался вместе с одним моим знакомым.

— Вы этому знакомому звонили из отеля Фьерланда? — спросил я.

— Максу Бакке? Нет.

— Кому вы, в таком случае, звонили?

Он улыбнулся.

— Это мое личное дело, знаете ли. Ну присядьте же, да, вы все, прошу вас.

Он наклонился вперед, и его глаза снова заблестели тем странным блеском, на который я обратил внимание еще в лодке. Его лицо светилось каким-то диким торжеством. Я ощутил, что по моей спине ползет холодок. Контроль над всей ситуацией внезапно перешел в руки этого калеки. Теперь мы все были в его власти.

Я сел.

— Вы знаете, где находится Фарнелл? — спросил я.

— Вот так-то лучше, — кивнул он. — Да, я знаю, где находится Фарнелл.

— Где?

— Сейчас он уже, наверное, высоко в горах, — отозвался он. — Он пытается скрыться. На его арест выписан ордер.

Я перевел взгляд на Джилл. Она смотрела на Дахлера широко открытыми глазами.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

— А что, по-вашему, должен был сделать Йоргенсен? — спросил он. — Он должен найти Фарнелла. Для этого он подключает к поискам полицию.

— Но за что его собираются арестовывать? — вмешался Кертис.

— За убийство, — просто ответил Дахлер.

— Но никто, кроме нас, не знает, что тело в этой могиле принадлежит не Фарнеллу, — заметил я.

Он засмеялся. Это был короткий и колючий звук, резким диссонансом прозвучавший в абсолютной тишине.

— Вы не совсем понимаете. Фарнелл теперь Шрейдер. Арестовывать будут Шрейдера. Его арестуют за убийство Фарнелла.

— Но… — Я замялся. Кто бы мог представить себе нечто подобное! — Йоргенсен знает, что в живых остался именно Фарнелл?

— Ну конечно же! Как только капитан Ловаас описал человека, сбежавшего с его корабля, Йоргенсен понял, что это Фарнелл. Мизинец, помните? Это никто не сумел бы скрыть. Вы не знали, что это Фарнелл, да?

Он улыбнулся, как будто это его забавляло.

— Нет, — ответил я. — И вы тоже.

— О, я это знал, — возразил он. — Я это понял, как только мистер Санде признал, что его партнер и Эйнар Сандвен помогли этому человеку.

— Но как? — поинтересовался я.

— Как? — Внезапно его голос зазвучал жестко. — Потому что Шрейдер был австрийским евреем и сотрудничал с немцами. Вы забываете, что Санде и Сторйоханн состояли в роте Линге. Старина Эйнар Сандвен тоже был в Сопротивлении. Это должен был быть Фарнелл… или Бернт Ольсен, которого они знали. Послушайте. Вы хотите понять, как сообщение попало в китовое мясо. Что ж, я вам расскажу. После того как Фарнелл убил Шрейдера, он на лодке приплыл из Фьерланда в Бовааген. В Боваагене у него друзья, которые прятали его во время войны. Он остановился в Нордхангере у Эйнара Сандвена и его жены. Именно Сандвен подложил сверток в китовое мясо. Именно Сандвен подошел к капитану Ловаасу и попросил его взять Фарнелла на борт «Хвал Ти».

Я молча смотрел на Дахлера, нисколько не сомневаясь в том, что он говорит правду. Все это полностью соответствовало тому, что было мне известно. Это не могло произойти каким-то иным образом. Фарнелл, по всей видимости, познакомился с Санде и Сторйоханном на китобойной базе, когда садился на корабль Ловааса. Поэтому, когда его план добраться до Шетландских островов провалился, он вспомнил о водолазах. Вероятнее всего, он знал, где они будут работать, и разработал отчаянный план побега с китобоя с учетом этого фактора. Да, все совпадало. Я выругался себе под нос, сообразив, что я разговаривал с Ловаасом на борту его китобоя, в то время как человеком, запертым в одной из нижних кают, был Фарнелл. Если бы я предложил Ловаасу достаточно крупную сумму… Но я этого не сделал. А теперь Фарнелл где-то в горах скрывается от полиции, разыскивающей его за убийство… за убийство себя самого. Ситуация была совершенно нелепая.