Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - [62]

— Дик, — обернулся я к партнеру, — отведи Дахлера вниз. Пусть он приготовит какой-нибудь завтрак. А мне пришли сюда Санде.

Я прошел на корму и сменил Уилсона у штурвала.

Когда Санде поднялся на палубу, я указал ему на китобой.

— Это дело рук вашего друга Дахлера, — сообщил ему я.

— Он мне не друг, — буркнул водолаз.

— Вчера он позвонил Ловаасу из отеля. — Я схватил его за плечо и развернул к себе. — Послушайте! — прошипел я. — Мы должны добраться до Фарнелла прежде, чем это сделает Ловаас. Вы понимаете?

Он кивнул.

— Мы подберем вашего партнера либо по пути, либо в Аурланде. Если у нас это не получится, вы проведете меня к Фарнеллу?

— Да, — тихо ответил он. Затем он перевел взгляд на изящные очертания мчащегося по фьорду китобоя. — Ловаас настоящий ублюдок. — Он снова повернулся ко мне. — Мистер Гансерт, — произнес он, — я сделаю все, что вы скажете, потому что я так думаю, что никто, кроме вас, не сможет спасти Бернта Ольсена и вывезти его из Норвегии. Жалко, что мы раньше не знали, что вы его друг. Мы могли бы вывезти его на борту вашей яхты, вместо того чтобы прятать его в горах. — Он изо всех сил ударил кулаком по крыше рубки. — Не могу поверить, что Бернту Ольсену снова приходится спасаться. Как будто этой чертовой войны было недостаточно. Мы с Пеером работали с ним там, в горах. Мы вместе пускали под откос поезда на ветке Берген — Осло. Ольсен был смелым мужиком. Фрицы его поймали, но так и не заставили говорить. Он спас жизнь мне и партнеру. И потом он еще продолжал с нами работать, пока нас не перевели в Берген топить корабли. — Он схватил меня за руку. — Может, он и убил Шрейдера, но мне на это плевать. Собаке — собачья смерть. Шрейдер был в Финсе. Он работал на фрицев. Мне плевать, что сделал Ольсен. Если я могу помочь ему сбежать, я это сделаю.

Я удивленно смотрел на его ожесточенное лицо.

— Почему вы сказали Дахлеру, где вы спрятали Фарнелла? — спросил я.

— Потому что он мне угрожал, — ответил он. — Я все равно ничего бы ему не сказал, но я знал, что сделал для него Ольсен в Финсе, и думал, что он хочет ему помочь. Мистер Гансерт, — добавил он, — я думаю, Дахлер сошел с ума.

— Почему вы так думаете? — спросил я.

— Я не знаю. Он утверждает, что ему нужно поговорить с Ольсеном, чтобы опровергнуть те обвинения, которые против него выдвинули. Но Ольсен не может ему в этом помочь. Обвинения справедливые.

— Но я думал, что Ольсен вывез его и еще пять человек в ящиках из-под авиационных двигателей.

— Верно. Так и было. Но почему охранник пропустил их почти без осмотра? Я не знаю, но что-то тут не так. — Он снова посмотрел на китобой, уже скрывающийся за мысом, который мы только начали огибать. — Что касается Ловааса, — пробормотал он, — то если бы сейчас была война, а у меня был автомат…

Он повел руками, имитируя автоматную очередь.

— Ловаас работал на немцев? — спросил я.

— Конечно, — последовал ответ. — Ловаас всегда там, где платят. Как по-вашему, почему он сейчас охотится за Ольсеном?

Китобой скрылся из виду.

— Я так думаю, они спешат в Аурланд, — заметил я.

— А зачем еще ему мотаться по Согнефьорду? — кивнул Санде. — Китов здесь нет. И он теряет деньги каждую минуту, которую проводит здесь, а не в погоне за китами. Это значит, что деньги, которые ждут его там, наверху, гораздо больше. И, насколько я понимаю, это означает, что ему нужен Бернт Ольсен. Конечно, он прет в Аурланд.

Когда мы обогнули мыс, то снова увидели китобой. Точнее, его корму, стремительно исчезающую в легкой утренней дымке. «Дивайнер» был способен в лучшем случае на восемь узлов. «Хвал Ти» делал все двенадцать.

Я сидел за штурвалом, пытаясь понять, зачем Дахлер позвонил Ловаасу. На что он рассчитывал? Что происходило в его извращенном мозгу? К сожалению, у меня не было времени на остановки, иначе я высадил бы его в Лейкангере или Хермансваерке. Но я чувствовал, что у меня каждая минута на счету. Часы тянулись медленно. Джилл поднялась на палубу, когда мы подошли к Солснесу и повернули на юг, войдя в Аурландсфьорд. Ее лицо напоминало белую маску, и она по-прежнему молчала. Она просто долго стояла у борта, с силой стискивая поручень, а затем снова спустилась вниз. Небо затянуло тучами, за которыми скрылось солнце, и заметно похолодало. Горы в Аурландсфьорде были совсем другими. Тут не было поросших лесом склонов и глубоких расщелин, по которым с ледников обрушивались вниз ручьи талой воды. По обе стороны от нас на высоту около пяти тысяч футов вздымались голые скалы. Их отполированные льдами серые гранитные вершины были закругленными и гладкими. А за ними подобно сахарным головам виднелись гигантские глыбы льда.

Тем не менее Аурланд оказался ласковее Фьерланда. Он не выглядел затерянным в горах и времени. Над его аккуратными деревянными постройками не нависали гигантские ледяные плато, да и располагался он на краю маленькой плодородной долины. И все же вокруг стояли горы, окаймляя его мрачным фоном черных скал и холодного сероватого снега. Шел дождь, и тучи подобно покрывалу окутывали фьорд. Я поднял бинокль и направил его на город. К причалу подходил пароход. Над трубой показалось облачко пара, и по горам разнесся звук сирены, повторяясь эхом и постепенно замирая в недвижности окружающего пейзажа. На мгновение я успел подумать, что Ловааса здесь нет. Но тут же из-за парохода показались серые очертания китобоя, едва различимого в густом тумане.