Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - [45]

С пристани донеслись крики. Я узнал голос Дика, который отдавал распоряжения нашим матросам. Вскоре у нас над головами раздались шаги. Мгновение спустя завелся двигатель. Я взлетел по трапу на палубу. Солнце уже село. В холодных мертвенно-бледных сумерках здания фабрики черными пятнами нависали над упаковочными цехами.

— Ловаас все отлично услышал, — прошептал мне Дик. — Он там, на мостике, наблюдает за нами.

Я поднял голову и посмотрел на высокий нос «Хвал Ти» и смутно различимые очертания мостика. Перед самой рубкой, широко расставив ноги, стоял Ловаас. Дик коснулся моей руки.

— Кертис вернулся, — тихо произнес он.

Я обернулся.

— Ну что? — поинтересовался я, когда Кертис подошел к нам.

— Вы делаете ставку в совершенно беспроигрышном пари, — сообщил мне он. — Я поговорил с электриком, который живет в квартире стюарда. Он говорит, что обычно в той бухте стоит две лодки. Они принадлежат базе. Сегодня днем, сразу после обеда, он видел, как Санде гребет на одной из них вдоль канала. Он все еще не вернулся.

— А должен? — уточнил я.

— Да, здесь остались все его вещи. Кроме того, он никого не знает в Боваагене. Электрик говорит, что ночью ему там совершенно нечего делать.

— Хорошо. — Я обернулся к Уилсону. — Отдать швартовы, — приказал я ему. — Дик. Вы с Кертисом расчехлите грот. — Я склонился к переговорной трубе. — Средний вперед, — приказал я Картеру, как только последние тросы шлепнулись на палубу.

Когда мы заскользили мимо «Хвал Ти», Ловаас перегнулся через перила мостика и окликнул меня:

— Куда это вы собрались, мистер Гансерт?

— Фьерланд, — отозвался я. — Вы сможете найти меня там, если у вас будет что мне сообщить.

— Хорошо. Pa gjensyn! — Он поднял руку в приветствии.

Дик и Кертис уже сняли чехол с грота и взялись за гардели. Серая тень китобоя у нас за кормой сливалась с сумерками, когда над нами взвился вспышкой белого света и тут же потускнел в ночи грот-парус. Позади нас на фоне темных очертаний фабрики, напоминая отдаленную деревушку, светились огни китобоев. Пробираясь между островами, мы поставили также кливер и бизань. Затем я резко крутанул штурвал, и мы повернули направо. Огни китобоев скрылись за островами. К тому времени, когда мы подошли к бухте, ведущей в канал, все паруса уже снова были убраны.

Прилив окончился, и мы медленно скользнули в канал. В первом же удобном месте я приказал пришвартовать яхту тросом к большому валуну, опасаясь подводных скал. Прилив покачивал «Дивайнер», пока не притер яхту вплотную бортом к скалам, от которых ее отделял только буртик, с тихим шорохом трущийся об отвесную стену. Мы выбрались на берег и исследовали тропу, идущую по краю канала к мосту. Мой план заключался в том, что мы перехватим Санде на мосту, после того как он привяжет лодку.

Среди скал было очень темно и тихо. Мы подошли к мосту и остановились, прислушиваясь к журчанию воды, сбегающей по каналу в какую-то заводь.

— Что, если он пришвартуется у пристани? — спросила Джилл.

— Я не думаю, что он это сделает, — отозвался Кертис.

— Я тоже, — поддержал его я. — Он постарается держаться как можно дальше от Ловааса.

— Именно поэтому он может остаться на ночь в Боваагене, — предположил Дик.

— Это возможно, — согласился я. — Но у него нет оснований полагать, что Ловаас пойдет на то, чтобы его похищать.

Кертис засмеялся.

— Было бы забавно, если бы Ловаас додумался до того же, что и мы.

— Если даже так, — отозвался я, — то он попытается сделать это на базе.

— Возможно, — согласился Кертис. — И все же… — Он схватил меня за руку. — Что это?

Я прислушался, но не услышал ничего, кроме журчания воды под мостом.

— Мне показалось, что кто-то зовет… Там, наверху, со стороны фабрики.

— Возможно, кто-то из рабочих, — предположил я. — Еще рано.

Какое-то время мы стояли, вслушиваясь в тишину и плеск прилива среди камней, но так больше ничего и не услышали. Мы вернулись на яхту и поужинали, сдав вахту Уилсону и Картеру.

Вскоре после одиннадцати мы с Диком и Кертисом снова сошли на берег, одевшись в темную одежду и обувь на резиновой подошве. Начинала вставать луна, и ее слабый свет освещал небо. Мы устроились за грудой камней у самого моста. От канала не доносилось ни единого звука. Прилив достиг высшей точки, и течение почти остановилось. Заметно похолодало. Свет в небе продолжал разгораться. Вскоре мы уже отчетливо видели мост и темную тень канала.

Внезапно откуда-то слева послышался скрип уключин.

— Ты это слышал? — прошептал Дик. — Он гребет сюда.

Я кивнул.

Справа от нас по насыпи скатился камень. Я так напряженно прислушивался к скрипу весел и всматривался в мутноватую мглу, скрывавшую от нас бухту, что не обратил на это внимания. Как я ни напрягал зрение, кроме смутных очертаний скал и берега там ничего не было. Скрип весел стих. Несколько мгновений полной тишины нарушил шорох днища лодки о камни. Стукнули о борта весла, и вскоре мы услышали звук шагов, приближающихся к нам по противоположному берегу канала.

— Вот он, — прошептал Дик мне на ухо.

В ту же секунду я увидел, что к мосту, поскальзываясь на гладких камнях, подходит человек. Скрежет камней сменился глухим стуком, когда он шагнул на доски моста. Это действительно был Санде. Теперь я видел это совершенно отчетливо.