Затерянные в истории - [39]

Арруги очень любили такие встречи, долго готовились к ним. Женщины вязали красивые циновки из кожи добытых животных. Придумывали украшения к одежде. Мужчины готовили себе ожерелья из зубов убитых лично животных. Каждый день их не носят — неудобно, да и на охоте мешают. Но вот на общей встрече очень уместно продемонстрировать свою доблесть тремя-четырьмя красиво переплетёнными нанизками…

Воины во время таких встреч демонстрируют силу, охотничью удачу — в общем, доказывают своё право на первую или следующую жену. Женщины же приглядываются друг к другу и к будущим невесткам, разговаривают о своём. А ведуньи отбирают тех, кому предстоит уйти с другим племенем.

Правда, потом всё равно нужно ритуал пройти — мужчина должен доказать, что имеет право на эту женщину. Но Гонув не стала рассказывать подробности того, как это происходит.

В результате у арругов много женщин раньше принадлежали народу арныров. Собственно, одна из задач таких ежегодных встреч и состоит в том, чтобы обменяться подросшими девочками. Потому что если жениться только на девушках своего племени, то дети получаются плохими. Не все, но часто. Поэтому духи запрещают жениться на своих.

А когда пришли уламры, они прежде всего и начали охотиться на человеческих женщин. С мужчинами старались не связываться — воины-люди сильнее каждого отдельного воина-уламра. А женщин выкрадывали и убивали. И съедали.

— Съедали? — поразилась Алина, от ужаса прикрыв рот ладонью.

Да, подтвердил Кыр. Они знали, что у людей дети появляются гораздо реже, чем у уламров. Те ведь вообще не останавливаются в этом процессе. Их было немного, когда они появились. Но очень быстро их стало много. А поскольку дичи в долинах арныров на всех хватать перестало, то уламры начали убивать людей и воровать их женщин. И вскоре арныров не стало. Лишь одна семья из двух воинов с их жёнами добралась до арругов. Но два лета назад они оба погибли, встретившись с пещерным медведем. А женщины остались. Вон, вон и вон. Их охотники-арруги за себя взяли. Как иначе? Не в лес же их выгонять. У арругов так не делается. Раз осталась женщина без охотника — кто-нибудь должен её замуж взять. Или она к хозяйству ведуньи прибивается, коли нет такого воина, что сможет лишний рот прокормить. А то и с детьми.

Вот так и пропали арныры. Потому не любят арруги уламров. Всех любят, а их — нет. Уламры слишком злые. И зверя губят много и понапрасну. Например, не выхватят из стада одну лошадь. Пусть две. А загоняют всё стадо на обрыв, пугая огнём, и вынуждают животных прыгать вниз и ломать ноги. Потом пройдут, отберут пару-тройку пожирнее — а остальных оставляют подыхать в мучениях. Нехорошо так. Духам лошадей ведь тоже больно…

Так что теперь арруги дружат с ардурбырами. И тоже раз в год собираются вместе. И очень любят такие встречи.

Споров и конфликтов между их племенами не возникает. Поводов не было. Охотничьи угодья, приходящиеся на одно племя — такое вот, как арруги, — гигантские. Их хватает на немногочисленное неандертальское население с избытком — зверя много, зверь плодится бурно.

А вот что население было небольшим, Алина поняла сразу, как только услышала про эти ежегодные неандертальские "фестивали". Если у них идёт примерно равный обмен невестами, то, значит, они и по численности равны. А если встречаются только раз в год, а в остальное время даже охотники между собой не соприкасаются — значит, живут друг от друга далеко. Значит, пространства на такую вот, в общем, небольшую группу людей приходится много. О том же и рассказ про арныров говорил — земли не только двум племенам хватало, но ещё и "бесхозные" долины между ними оставались. Да к тому же, как следовало из слова Кыра, арруги ещё и кочевали. То есть обходили эти пространства кругом, переходя на новое место, когда на прежнем начинало чувствоваться, что зверь начинает пугаться человека и менее охотно отдаёт ему своё мясо.

А зверя надо уважать. Это уже из другого повествования Кыра следовало. Ведь сами арруги были, по их представлениям, неотъемлемой частью этого мира. Как любые его населяющие существа. Олени, лисы, рыбы, птицы, медведи и так далее.

Как поняла Алина, у этих людей не было представления о своей разумности, и себя они считали такими же, как и все прочие. Вот только у медведя, скажем, когти и сила, а у арругов — копья и хитрость. Но и у медведя есть своя хитрость! А особенно — у лисы. Её же и не убьёшь почти никогда! А вот, скажем, у большого зверя с большим носом и большими зубами — пришлось догадываться, что речь идёт о мамонте — сила немеренная и ярость лютая, когда подранишь. Поэтому с ним никто из зверей не связывается, даже волосатые, у которых рог на носу. Но арруги, бывает, берутся его добыть. Это когда, скажем, воину надо показать, что он достоин быть вождём.

Вот, например, Кыр пару лет назад убил мамонта.

Как добывают этих доисторических слонов, Алина не поняла. Но если верить Сашке, который был убеждён, что понял, то это происходило вовсе не так, как рассказывалось в книжках о доисторической жизни. Ни ям-ловушек, ни бульников, которыми мамонта забрасывают охотники. Да и чем тут можно вырыть ямы — рубилами каменными? И чем поднять булыжники — такой массы, чтобы можно было прибить зверя размером со слона? И как быть со стадом — ведь мамонты поодиночке не ходят, а стадо всегда своих защищает при нападении?