Затемнение в Грэтли - [7]

Мне было любопытно, как мистер Периго будет держать себя, оставшись со мною наедине. Как я и ожидал, он сразу стал серьезен.

— Вот что, мистер Нейлэнд, — начал он, — я уловил в ваших глазах вопрос, что я здесь делаю. Вы человек умный, — да-да, я это сразу увидел, — и поэтому могли заметить, что и я тоже умный человек… Верно я говорю?

— Да, я это заметил.

— И вы не понимаете, для чего я, умный человек, валяю дурака в компании людей, с которыми у меня не может быть ничего общего? Если говорить честно, мистер Нейлэнд, мне необходимы такие маленькие развлечения, пускай даже глупые, пустые, чтобы уйти на время от этой ужасной войны. У меня в Лондоне была небольшая картинная галерея, но немцы ее разбомбили, и я уехал сюда, потому что один старый приятель уступил мне на время свой коттедж. Это совсем недалеко от города… Домишко, конечно, убогий, но что поделаешь? Иной раз удается продать картину или заработать на продаже старинной мебели. Но, конечно, мир, в котором мне было хорошо, разрушен. — Он вздохнул. Люди обычно вздыхают только в книгах, а в жизни очень редко. Но мистер Периго вздохнул самым настоящим образом. — Так что время от времени я захожу сюда или в «Трефовую даму» — где, кстати сказать, гораздо веселее, и кормят лучше, и вино не чета этому, — чтобы час-другой поболтать о пустяках. Ужасное место этот Грэтли! Вряд ли найдется другой такой поганый городишко. Вы здесь в первый раз?

— Да, и ничего еще не видел. Но думаю, что мне здесь будет неплохо.

— Что ж, конечно, работа инженера и все такое… Но для меня, человека, который всегда стремился жить среди красивых вещей, — это смерть… как и вся ужасная нынешняя война… Скажите откровенно, мистер Нейлэнд, как вы думаете, есть у нас хоть малейшая надежда выиграть ее?

Я сделал большие глаза.

— Малейшая надежда? Вы меня удивляете, мистер Периго. Мы не можем не выиграть ее. Учтите все наши ресурсы, в том числе и людские — Англия, Америка, Россия, Китай…

— Да, знаю, это все говорят. Но иногда мне думается… правда, я в этих делах ничего не смыслю… Но мне думается, что не следует забывать вот чего: всякие ресурсы ничего не стоят, пока они не превращены в военное снаряжение, и даже тогда стоят немногого, если их не используют должным образом. Державы оси, видимо, умеют применять свою военную машину, не так ли? И, кроме того, они хорошие организаторы. А мы, по-видимому, утратили эту способность.

— Ничего, у нас тоже дело все больше и больше идет на лад.

— Разве? Рад это слышать. Но… — Мистер Периго понизил голос. — Вы знаете, я и здесь, и в «Трефовой даме» встречаюсь со многими летчиками, армейскими офицерами, с людьми, работающими в военной промышленности, — и столько от них приходится слышать возмутительных анекдотов о тупости, и бездеятельности, и бюрократизме, что, право, я порой прихожу в полное уныние… Ну, вот, теперь, только потому, что я был с вами откровенен, вы тоже скажете, что я пятая колонна!

— Нет, мистер Периго, не скажу, — уверил я его с наигранной сердечностью, которая должна была внушить ему мысль, что у меня кожа толстая, как у слона. — Не оправдывайтесь, пожалуйста. Я думаю, у всех у нас бывают такие минуты уныния.

— Вот теперь вы заговорили, как настоящий американец, — рассмеялся он. От него ничто не ускользало, и его нелегко было одурачить, этого маленького человечка. — Не хотите ли как-нибудь пообедать со мной? Тогда мы сможем поговорить обо всем по-настоящему.

— Спасибо, с удовольствием, мистер Периго. Кстати сказать, от сегодняшнего обеда я далеко не в восторге.

— Да, в «Трефовой даме» вам больше понравится. Мы будем обедать там. Завтра или послезавтра, если вам удобно… А вот и Шейла вернулась к нам. И, кажется, с самыми злостными намерениями.

Шейла непременно хотела, в свою очередь, угостить нас, но мистер Периго сказал, что ему необходимо повидать одного знакомого, и ушел, простясь с нами многократными кивками и улыбками.

Когда кто-нибудь после пустой болтовни в разношерстной компании остается наедине с малознакомым собеседником, он почти всегда испытывает потребность говорить серьезно. Но, разумеется, в этих случаях люди более осторожны, чем в шумной компании. Теперь наступила очередь Шейлы.

— Наши все считают его попросту старым дураком, а на самом деле он совсем не глуп.

— Да, я знаю это.

Она посмотрела на меня в упор. Я не мог решить, пьяна она или нет. При ее обычной манере держать себя это трудно было определить.

— Я так и думала, что вы это заметите, — сказала она медленно. — А большинство моих знакомых такие глупые! И, боже, какие скучные! А вы — скучный человек?

— Да.

Ее горячие пальцы легли на мою руку.

— Неправда. Если бы это было так, вы бы не сказали этого про себя. Как раз все нестерпимо нудные люди воображают, что с ними безумно весело. Почему вы все время так пристально на меня смотрите?

— Хочу припомнить, где я вас видел раньше.

— Я так и думала… То есть я хочу сказать — так именно смотрят в этих случаях. Ну, хорошо, давайте вместе сообразим. Я жила несколько лет в Индии. Там умер мой первый муж… скоропостижно…

— Когда же это случилось?

— Перед самой войной. В Майсуре. Но мне не хочется говорить об этом. Вы когда-нибудь были в Индии?