Застенчивый порнограф - [54]

Я почувствовал себя измученным, Сара. Проходя по площади мимо кондитерской, я увидел фонтан, в бассейне которого плавал коробок спичек. Я подумал, что это уже было когда-то — человек с лампой, падающая девушка. Я видел это раньше, но точно не помню где и когда. У фонтана стояла скамейка, я сел на нее и… отключился. Я проснулся оттого, что сторож тряс меня за плечо. Я лежал на скамейке.

— Тебе плохо?

Я покачал головой, встал и медленным шагом пошел домой. Не знаю толком, что случилось сегодня на торговой улице, Сара. Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Может, ты подумаешь, что я спятил, но это не так. Я просто очень устал. Думаю, это скоро пройдет.

Я пришел домой, квартира была пуста. Я поднялся на чердак и стал просматривать старые фотографии Филиппа, тридцатилетней давности. Он начинал работать фотографом для модных дамских журналов. На этих снимках модели смотрят друг на друга. На одном — сидит мужчина в черном и держит в руке дрель. На другом — манекенщица демонстрирует платье. За окном в небо взлетает самолет-истребитель, а она его даже не замечает. Эти модели похожи на куклы. И на некоторых снимках, сделанных позднее, они стоят в витринах рядом с манекенами, похожими на них как две капли воды. Просто не отличить, кто из них манекен, а кто фотомодель. Мне нравятся старые снимки Филиппа. Кажется, будто модели не живые люди, но вкус у них лучше, чем у людей, они заботятся об одежде и своем теле. Словно эти модели обитают в мире гудящих машин и думают как машины. Разница лишь в том, что у них есть вкус. Хороший вкус. На одном из последних снимков для индустрии моды на диване лежит девушка. Она голая, на ней лишь прозрачные резиновые сапоги. А позднее он снимал только голую кожу.

Сидя один в квартире, я заснул. Проснулся ночью, оттого что мне показалось, будто где-то рядом хохочет мужчина. Может, кто-то хохотал в соседней квартире. Я встал и принял душ. Когда я вышел в кухню, Эва сидела и пила настой ромашки. Она взглянула на меня, и я заметил, что у нее красные глаза и усталый вид.

Придя домой из школы, я увидел, что дверь в комнату Луси открыта. Луси лежала на кровати, ухо у нее было заклеено пластырем, лицо очень бледное. Я вошел к ней и сел на край кровати. Она улыбнулась.

— Что это с тобой? — спросил я.

— Я ушиблась, так, пустяки.

— Но у тебя ухо заклеено пластырем. Ты споткнулась?

— Кажется, споткнулась.

— Ты что, не помнишь?

Луси пристально посмотрела на меня и отвернулась.

— Один человек наехал на меня.

— Он нес лампу?

Луси снова посмотрела на меня, ожидая, что я скажу еще что-нибудь. Я не знал, чего она хочет от меня, и попытался улыбнуться.

— Я хочу спать, — сказала она.

Больше она ничего не сказала, и мы об этом никогда не вспоминали. Но с тех пор она все время отводит глаза. Не знаю, Сара, что она при этом думает, мне кажется, она чего-то стыдится. Вряд ли ей стыдно, что она упала с лестницы или что я видел это. Думаю, ей стыдно за меня.

Но не понимаю почему.

Сегодня вечером мы с Филиппом работали в его ателье. Он помогал мне. Мы сделали несколько копий, светлее моих обычных. Филипп похвалил их.

А мне они не нравятся. Они скучные. Но я ничего не сказал. Я смотрел на готовые снимки, и у меня вдруг возникла идея сделать обалденные фотографии. Но об этом я напишу тебе завтра.

С.

29

Эту идею, которую он так никогда и не осуществил, подала ему серия старых фотографий Филиппа для журнала мод «Овал» — две полуобнаженные женщины и чучело гепарда Гепард собирается вскарабкаться по белой стене комнаты. Одна модель лежит на полу, прикрыв лицо рукой, другая сидит, прижимаясь к стене, и тупо смотрит в пространство. Ситуация неестественная. Гепард замер в неестественной позе, фотомодели тоже кажутся застывшими в неестественных позах, словно куклы, подражающие людям. Тобиас подумал, что эти модели заперты в комнате, как узники. Но он тут же решил, что это не так, модели не заперты, ведь их лица не выражают ни страха, ни апатии. Они пытаются походить на людей в определенных ситуациях. Они выполняют роль реквизита. И Тобиас понял, что означает быть вещью, реквизитом. Он захотел сделать похожие снимки, но лучше, чем Филипп. И желание создать обалденные фотографии моделей, изображающих стулья, столы, лампы, в комнате с белыми стенами, овладело им, оно все росло, и Тобиас почувствовал, что у него сильно закружилась голова.

Но когда он на следующий день пришел в «Студио Ситрон», то понял, что поторопился. Он стал помогать Филиппу — налаживая свет, двигая штативы камер. И глядя, как тот работает, медленно, основательно, Тобиас понял, что должен подождать, похоронить в себе эту идею, проглотить ее; забыть на время, что хотел сделать потрясающие снимки, раз еще не научился тому, что умеет Филипп.

Он набросил на эти воображаемые картины покров тайны.

Вернувшись днем домой, он прочел электронные письма в своем компьютере. Время от времени он занимался этим, чтобы избавиться от ощущения, будто его вовсе не существует. Тобиас так много часов проводил в темной лаборатории «Студио Ситрон», что у него кружилась голова. Он должен был как-то отвлечься, чтобы выйти из состояния оцепенения после долгого сидения на стуле. И поработать немного с компьютером было для него подходящим занятием. Наконец-то он прочитал всю почту. Подумал о незнакомых людях, которые пишут ему и с которыми он никогда не встретится. Надо же когда-то просмотреть все, что скопилось на жестком диске. На экране замелькали страницы рекламы, их было много, чуть ли не сто сайтов. Духи. Тренажеры. Собачий корм. Кроссовки. Жевательная резинка, отбеливающая зубы. Жидкость, регулирующая уровень кислотности во рту. И многое другое с изображением идеальных тел. Но чуть погодя он увидел то, что за несколько секунд изменило его жизнь в этом городе. Это был адрес