Застава в степи - [5]

— Как же мы их вырастим? — удивился я. — Может быть, ты изобрел свой инкубатор?

— Вот именно. У нас на балконе страшная жара. И если яйца положить на солнцепеке и укутать ватным одеялом, утята выведутся раньше, чем в совхозном инкубаторе, — пояснил Генка.

— А ночью, когда солнца нет? — допрашивал я.

Генка хитро сверкнул глазами-бусинами и хлопнул меня по затылку.

— Чудак-человек, забыл, что мы живем в век электричества? Поставим на камни ящик, под него — плитку, и — порядок!

На том мы и порешили. Вечером я забрал дома два десятка утиных яиц и отнес их Синицыну.

Свое дело мы держали в строжайшем секрете. Недели через три я пришел к Генке на балкон и спросил, скоро ли вылупятся утята.

— Скоро, — уверил меня друг, — там уже что-то чернеет.

Он побежал в комнату, чтобы захватить переносную лампочку и увеличительное стекло. А я, перебирая яйца, с замиранием сердца прикладывал их к уху: не бьется ли там утенок? Вдруг запах паленого ударил мне в нос. «Откуда гарь?» — подумал я.

В дверях показался Генка и сразу, как гончая собака, замер на полушаге.

— Разбил, да? — спросил он.

— Ничего я не бил.

— А чем же так воняет?

— Горит что-то.

Генка бросился к ящику и начал выдергивать из-под него старое ватное одеяло. Оно с треском разорвалось пополам, ящик опрокинулся, и яйца, как комки мокрого снега, шлепнулись на пол. От разбитых яиц пахло так, что мы, заткнув носы, убежали в комнату.

Почувствовав запах гари и протухших яиц, соседи выбежали из своих квартир и набросились на нас с бранью.

А утром вся школа знала о нашем злоключении, и каждый считал своим долгом подковырнуть меня и Генку…

— Ты что, оглох, да? — тормошил меня Синицын. — Я тебе говорю, говорю про фрегат, а ты все молчишь и молчишь. Не хочешь со мной, не надо. Я себе другого помощника найду.

— Да подожди ты, — остановил я Генку. — Дай послушать Колю. Что они там решили?

Генка насмешливо скривил обветренные губы и не удостоил меня даже ответом.

Коля Попов, раскрасневшийся, с взлохмаченной прической-канадкой, доказывал ребятам, какую огромную пользу принесет нам путешествие по морю пионерских дел на корабле «Мечта».

Значит, пока я отвлекся, они тут договорились путешествовать на корабле. Это ж грандиозно! Только почему на одном?

— Не годится, — сказал я не совсем то, что хотел. — То есть я тоже «за». Но только давайте не на одном корабле идти, а на трех.

— Почему на трех? — спросил Коля.

— У нас три звена, — разъяснил я, — три экипажа. Будем соревноваться: кто быстрее приедет на великую стройку.

— А что? — поправил свою челку Грачев. — В этом есть что-то такое…

— Ай да Семен! — воскликнул вожатый. — Принимаем это предложение? — спросил он пионеров.

— Поддерживаем!

— Значит, так, — сказал Коля, — вместо одного корабля у нас будет эскадра.

— Из трех кораблей, — иронически заметил Синицын.

— Почему из трех, — спокойно возразил вожатый. — Я думаю, в эту игру включатся и другие классы.

Но с этим мы категорически были не согласны — нам хотелось, чтобы в поход пошел только наш класс. И мы уговорили Колю Попова держать игру в секрете. Остальные классы пусть придумают для себя какое-нибудь другое дело.

Когда договор был заключен, Коля предложил выбрать авторитетную тройку по выработке устава эскадры, дать названия кораблям и наметить маршрут.

В комиссию вошли трое: Коля Попов, которого мы назначили командиром эскадры и тут же присвоили чин адмирала; Генка Синицын, лучший «знаток» истории русского и мирового флота, и я, как самый активный звеньевой.

— Придумайте кораблям имена, — предложил Попов.

— «Мечта»! — выкрикнула Тарелкина.

— Сама ты мечта, — передразнил ее Генка.

— Напрасно смеешься, — вступился за Лену вожатый. — Очень красиво звучит — «Мечта»!

— А я что, я ничего, — передернул угловатыми плечами Синицын. — Только лучше «Аврора».

— Хорошо, — поднялась Света Киреева. — Пусть у них «Аврора», а у нас «Мечта».

— А мы назовем свой корабль «Спутник», — предложил Грачев. И все пионеры третьего звена встали, топнули ногами и подняли правые руки, как делали мушкетеры.

— Прошу принять к сведению маленькую деталь, — ехидно сказал звеньевой. — На нашем корабле установлен атомный реактор.

— Ну и что? — не понял Генка.

— А то, — с превосходством ответил Грачев. — Пока вы свою «Аврору» будете загружать углем, мы без остановок двинемся дальше…

— Нет, так не будет, — сказал Попов. — Без остановок будет двигаться то звено, которое больше других наберет пятерок и четверок, у которого не будет замечаний по поведению… Все это мы оговорим в уставе. Согласны?

— Правильно! — согласились все с вожатым.

— У меня есть предложение, — сказал Коля. — Командирами кораблей назначить звеньевых.

И это предложение приняли без возражений.

Затем начали избирать командный состав экипажей. Механики — люди серьезные и малоразговорчивые. Взять хотя бы совхозного механика Петровича или механика Чижа из фильма «ЧП». Вот почему на эту должность мы утвердили Мишу Саблина. Рулевым единодушно выбрали Лену Тарелкину: она не собьется с правильного курса. А моим помощником и настоящим хозяином экипажа, боцманом крейсера «Аврора» назначили Генку Синицына.

Когда экипажи кораблей были укомплектованы, Коля сказал, чтобы боцманы свистали всех на верхнюю палубу. И тут мы все были удивлены и восхищены дальнозоркостью Синицына. Он снял свой галстук, расстегнул ворот рубашки, и все увидели под ней полосатый треугольник тельняшки. Мы чуть не лопнули от зависти. А Генка, бесконечно гордый и довольный, вышел к первой парте, опустил руку в карман черных расклешенных штанов, и вдруг лицо его вытянулось. Вместе со свистком он достал пачку «Беломора». Синицын совсем забыл, что ему надо было идти в больницу, отнести отцу папиросы. Но все-таки он дал сигнал, а потом обратился к Попову: