Застава - [65]

И чтобы исправить свою ошибку, она решила доказать мужу, что она очень хитрая и сумеет так все обставить, что и комар носа не подточит…

— Я ей скажу, что отправляюсь совсем в другое место… — сказала женщина, стараясь казаться как можно более уверенной в себе. — Скажу, что еду в Редю… Так хорошо будет?

С этой лукавой искоркой в глазах, с ее намерением провести хозяйку, она была теперь куда ближе мужу.

— Да, так будет хорошо… Вот видишь, ты умеешь быть и хитрой! Как только приедет повозка, ты сейчас же уезжай, не пускайся в разговоры… Повозка подъедет к дому с заднего хода, чтобы не поднимать на ноги всю улицу…

— Никто ничего не узнает…

И в этих словах ее было столько нежности и в то же время столько решимости, что Табарча с трудом сдержал слезы.

«Этого еще не хватало, чтобы я теперь прослезился… Не хватало, чтобы она видела меня в слезах… Если бы она в этом нуждалась, я бы чуть-чуть всплакнул. Но к чему плакать, если женщина в этом не нуждается?!»

Зная, что она уже не сумеет выразить овладевшего ею чувства, она теперь вкладывала всю свою любовь в слова ободрения, в меры предосторожности.

— Не беспокойся… Я распутаюсь…

*

Именно потому, что в глубине души он был даже очень и очень озабочен, дядя Вицу старался казаться как можно более спокойным. Этим утром он беседовал с Фэникой о всякой всячине и, по той же причине, справлялся у Рэдицы, какую песню она любит больше всех. Он знал, что задание, которое ему предстояло выполнить вместе с товарищем Табарчей из котельного цеха, совсем не легкое. Но чувство спокойствия и полной безопасности рождали в его душе не те меры предосторожности, которые советовали ему принять товарищи, а политическая важность задания.

Уверенность Вицу была плодом убеждения, что ему предстоит успешно довести до конца важное задание.

— Раз уж необходимо это сделать, мы должны добиться удачи. Если бы в этом не было нужды, то еще как-нибудь обошлось бы, а так…

Вицу с восхищением вспоминал о том, как известил его об этом задании товарищ Мехединц на заседании ячейки. Он сперва несколько минут подумал, а потом начал: «Послушай, Вицу, о чем речь…»

Несмотря на то, что Табарча не был партийным, организация сочла, что может вполне положиться на него. Когда Вицу объяснил ему, о чем, собственно говоря, речь, человек с самого начала изъявил свое согласие. А когда Вицу объяснил ему, почему надо было сделать то, что им предстояло сделать, Табарча с сосредоточенным видом сказал:

— Ладно, посмотрим, как мы это сделаем.

— Завод будет выведен на несколько дней из строя… фашисты не будут больше получать оружия…

Табарча все время думал о практической стороне дела.

— Мы должны дать максимальное давление… Поблизости не должно быть людей…

— Этим займусь я.

Более близкое знакомство с этим рабочим из котельного цеха принесло Вицу большое удовлетворение. На него сильное впечатление произвела серьезность этого человека, который вечно мучился, стараясь найти наилучшее решение: «Знаешь, Вицу, что я думаю?» Вицу чувствовал, что, в этой заботе Табарчи о практической стороне вещей, фактически, кроется большая способность смотреть на вещи, с политической точки зрения, как и глубокая вера в борьбу коммунистов.

— На сколько дней, ты думаешь, можно вывести завод из строя? — спросил Вицу, зная, что Табарче нравятся такие вопросы.

Как всегда, Табарча ответил не сразу. Нахмурился и стал выкладывать в уме.

— Дня три-четыре, примерно так, я думаю…

«Нравится мне этот человек, — довольно подумал Вицу. — Что правда, то правда: похож на меня…»

Вицу уже не раз замечал, что он похож на многих людей, с которыми был знаком, но это ничуть не затрагивало его самолюбия, напротив, искренне радовало его.

«Это значит, что и я чего-то стою».

*

В тот день Табарча был как нельзя более спокойным.

— Жена уехала, я ее отправил в деревню, чтобы, не ровен час, с ней чего-нибудь не случилось…

— Ну вот и отлично, — одобрил Вицу, которому понравилась забота Табарчи о его жене.

— После того, как разведем в котле пары, думаю, что хорошо бы пройти задворками, мимо гаража, там патрулей нет, — высказал свое мнение Табарча, который обдумал и этот вопрос.

Вицу оказался вполне прав, доверившись Табарче. Забота этого человека о практической стороне вещей была плодом глубокого понимания борьбы коммунистов. Он ничуть не сомневался в том, что буржуазию нужно ликвидировать, а хотел только знать конкретно, как это будет сделано и какие практические меры необходимо принять с этой целью.

Табарча оглянулся назад, в направлении парового котла и сделал знак Вицу — мол, потарапливайся.

— Примерно через четверть часа взорвется… Приблизительно так, — сказал Табарча, пытаясь как можно более точно определить время.

Они прошли мимо «Фише», пересекли улицу Себастьян и оттуда прошли на пустырь Броскэрией. Дойдя до угла Петре Испиреску, Табарча на минуту остановился, вынул часы и сказал со своим обычным озабоченным видом:

— Теперь бы пора.

В подтверждение его слов через несколько мгновений сильнейший взрыв потряс землю. Стекла в окнах корчмы Молдовяну, перед которой они остановились, разлетелись вдребезги. Осколки долетели и до них, поцарапав им лица.