Защитник. Рука закона - [193]

— Я знаю. Вы можете быть правы.

— В любом случае я занялся еще кое-какими домыслами. Поэтому вчера ночью стащил Гарри Маккэвити с кровати и заставил проверить шлем от определенного скафандра на следы высохшей крови.

Алан поднял голову. Он так посмотрел на меня, словно я появился из кошмарного сна.

— Что он сделал? — спросил я. — Предложил узаконить тебя?

— Предложил?! — Алан громко и неприятно расхохотался, потом быстро посмотрел вокруг. Лица отвернулись. Алан понизил голос: — Он настаивал! Он собирался объявить меня своим наследником и бастардом!

— Ты убил его, чтобы снять подозрения с Наоми?

— Нет-нет. Я бы вообще его не тронул, будь у меня время подумать. Я ведь смог бы ему все объяснить. Он просто не понимал, что делает со мной. Сказал, что он мой отец. Сказал, что собирается объявить об этом. Он не слушал. А у меня в руках был лазер. Я потерял голову. Все произошло за тысячную долю секунды. Я срезал его руку, а он навел ее на меня, и кровь брызнула мне в лицо. Ослепила. Когда я стер ее со стекла, он уже исчез. Я искал его, чтобы перетянуть его скафандр и отвезти в больницу. Но когда нашел, он был уже мертв.

— Так-так.

Алан был очень бледен. Он вообще не видел меня.

— Его запястье еще пузырилось, — сказал он.

— Ты можешь обвинять Криса, — заметил я, — в том, что он позволил своим инстинктам вести себя по жизни. Ты можешь обвинять Хоува, что он пытался его убить. Это не сработало, но именно это заставило Криса задуматься о своих детях. Конечно, ты обязан обвинять и себя, но, Алан, это не только твоя вина.

— Ну и ладно. Что теперь?

— Если правда выйдет наружу, политические последствия будут чудовищны, а тебя разберут на части. Я этого не хочу. Но я не хочу также, чтобы ты оказался во власти, а тебе никак не получится, оставшись на Луне, не сделаться мэром. Убирайся с Луны, или через неделю я заговорю.

— Полагаю, вы оставили где-нибудь письмо, на случай если с вами что-то произойдет?

— А пошел ты на…

Он смотрел изумленно:

— Но вы даете мне неделю, чтобы убить вас!

Я встал.

— Ты не того сорта человек. И я это учел. Я учел все, — сказал я и ушел.

Разработанные Комитетом в течение последующей недели правила включали обеспечение регулярной проверки лунной правовой практики. Новые законы не обрадовали ни одного из делегатов. Особенно лунян; но как они могли возражать после выступления Наоми? Они пошли на компромисс.

В тот день, когда Алан Уотсон улетел на Цереру, мы подводили итоги Конференции. Я бы предпочел увидеть своими глазами, как он отправится, но это не представляло особой важности. С учетом его положения Алану предоставили полицейский эскорт. Он определенно покинул Луну.

Лора рассказала мне об этом в тот же вечер.

— Наоми Митчисон улетела вместе с ним, — сказала она.

— Хорошо.

— Ты в самом деле так считаешь?

— Да. Я предпочитаю аккуратность в делах.

Несколько дней назад Наоми снова обратилась за гражданством Пояса, и Хильдегард Куифтинг охотно ей в этом помогла. И на Земле, и на Луне присутствие Наоми создавало бы неловкую ситуацию. Ее переезд в Пояс всем позволит вздохнуть спокойнее.

Включая саму Наоми. Старые друзья на Земле запомнят ее такой, какою она была. Ей не понадобится предстать перед судом за нелегальное клонирование. Ее маленькая дочь будет ждать ее.

Наоми даже может полюбить Алана Уотсона. Черт, положа руку на сердце, меня грела эта мысль. Пусть так и будет.

Женщина в кратере Дель Рей

Мы падали обратно, на Луну. Это ощущение всегда неприятно, а в лемми я чувствовал себя особенно уязвимым. Лемми — это космический корабль, но очень маленький; он даже не сможет выйти на окололунную орбиту.

Шериф Бауэр-Стенсон запустила рули высоты. Лемми перевернулся кверху брюхом, давая нам обзор.

— Вон там, Гамильтон, — сказала она, указав на белую, как высушенная кость, равнину у нас над головами. — Со старым знаком «VERBOTEN»[47] поперек.

После восхода Солнца прошло четыре земных дня, тени все еще были длинными. Дель Рей[48] лежал далеко в стороне, наблюдаемый с края и все более уплощавшийся по мере того, как мы снижались. Повсюду внутри кратера виднелись скапливающиеся к центру точки цвета тусклого серебра. Прямо через середину проходила грубо очерченная выемка, глубокая, залитая черными тенями. Вместе с кольцевым валом кратера эта линия и образовывала знак «VERBOTEN».

— А вы не собираетесь перелететь через кратер? — спросил я.

— Нет. — Пока изрытый пейзаж, приближаясь, проплывал под нами, шериф Бауэр-Стенсон легко парила в кабине. — Мне не нравится радиация.

— Но мы же защищены.

— Ну да-а-а.

Компьютер снова перевернул нас и запустил главный двигатель. Шериф-лунянка набрала несколько команд. Всю основную работу выполнял компьютер, но я помалкивал, пока она не опустила корабль на поверхность, за километр с лишним от вала кратера.

— Мы будем осторожны, не так ли? — сказал я.

Бауэр-Стенсон, обернувшись, взглянула на меня. Узкие плечи, длинная шея, острый подбородок: у нее был типичный для лунянок облик толкиновской эльфийки. Ее длинные черные волосы были прижаты шарообразным гермошлемом. Они уже начали седеть, и ее прическа выглядела как гребень из перьев — несколько измененная мода Пояса.