Защита - [48]

Брелок мой позволяет открыть входную дверь, и я попадаю в холл, где очень красиво и стены орнаментированы гофрированным железом, а зимой за стеклом горят языки настоящего пламени. Тринадцатого этажа нет, как водится. На открытой площадке шестнадцатого столики, как в открытом кафе, с видом на ДиСи – центральный Вашингтон, и открытый бассейн.

Вокруг бассейна металлические лежаки, между ними редкие стеклянные столики, пара противосолнечных зонтов рядом с дежурным столиком Gard’a. Бассейн невелик – пятнадцать метров в длину и метров шесть в ширину, но мне этого достаточно. Я плаваю по утрам один, словно это мой личный бассейн. Плаваю недолго. В отличие от американцев, что лежат себе на лежаках, обмазавшись солнцезащитным кремом, но начав, непрерывно плавают, пока не кончится их внутренний завод, а это значит – долго. Они также бегают как заводные по утрам по тротуарам или на беговых дорожках тренажёрного зала.

Дворик наш красив. Он состоит из садика, с весны полного цветов, с берёзами, которые здесь сажают отчего-то тесными тройками, и они мучаются, видимо, от этой тесноты и шелушатся корой из-за жары в здешнем жарком климате. Вдоль дорожек поставлены удивительные металлические фонарики и пара широких скамеек. Причудливо изгибаются вымощенные дорожки. Дизайн садика, видимо, влечёт и посторонних, и сюда приходят фотографироваться «на память» невесты из ближайшей матримониальной конторы, которая в полуквартале отсюда и обслуживает преимущественно чёрных.

Мы называем его «садиком невест». В пестрой и празднично галдящей толпе пришедших, конечно, отличаются невесты необыкновенными нарядами и ролью королевы на час. Верю, что сюда и в будущем не перестанут приводить невест фотографироваться, а их прозрачные платья будут из мономолекулярной плёнки: выглядеть, как платье голого короля, и быть прочнее брони.

В наш первый день в садике толстозадая чернокожая невеста смотрелась белой вороной среди пёстро разряженных подруг. Они суетились и кричали, выражая радостные чувства, и этим мало отличались от птиц, хозяйничавших в садике до них.

2

В доме живут и таинственные ВИП-персоны. Именно их ожидают у входа по утрам огромные чёрные машины с чернокожими шофёрами, в чёрных костюмах и галстуках. Они терпеливо ждут хозяев, хотя во дворике обычно не ждут, а подъезжают и отъезжают, кружа вокруг живописной центральной клумбы, устроенной в виде фонтана с японским деревом в центре и цветами среди круглых обкатанных камней. Обычно это такси, что подвозят жильцов, в отличие от собственно здешних, ныряющие в ёмкое подземное чрево дома – многоэтажный гараж с воротами с внешней стороны.

В один из первых дней мы обследуем окрестности. Мы идём обедать к Обаме, благо, это курьезное заведение от нашего дома всего «в двух шагах». С виду это тесная забегаловка. Сюда пригласил перекусить Обама российского президента Медведева, когда он был в эти дни со своим последним президентским визитом в Вашингтоне. В место, обозванное прежде мною салуном, в «Адское кафе».

Для поддержания стиля в кафе подают бельгийское пиво «Люцифер». Мы, подражая нашему бесцветному президенту, щедро льём ярко-оранжевую горчицу на здешний гамбургер с медузой-сыром – прозрачной, дрожащей, студенистой массой на неплохом, но и не особо выдающемся гамбургере.

О высоком визите мы узнали из прессы и рассматриваем интерьер. На одной стене – плакаты «Кабинет доктора Калегари» и подобного стиля, на другой – удивительная карта, утыканная кнопками-флажками посетителей. Они воткнуты в места, в которых те успели побывать. Большинство флажков за пределами США – в Канаде и Южной Америке. Очень густо утыкана Европа и даже в России флажки, а вот на крайнем востоке её, на Камчатке, их совсем нет.

Америка – богатая страна. Оборонённые вещи здесь часто не поднимают. Однажды я даже нашёл свёрнутые в трубочку восемьдесят долларов и мучился, не зная, куда их сдать, чтобы выглядеть порядочным. А ручки, скрепки и выроненные центы никто не поднимает с земли. Но эту кнопку-флажок с красной пластмассовой головкой я с удовольствием поднял. Она мне необходима.

Камчатка. Господи, как далека история посещения нами этих мест. Крайний пункт на востоке материка, на берегу океана, Елизово, Паратунка, горячие ключи, наша оперативная группа управления, прибывшая сюда в канун запуска «Союза», жены офицеров части, обрабатывающие телеметрическую информацию для нас, наша запалённая тревожная молодость – как всё это далеко во времени и от этих мест, и я с наслаждением втыкаю иглу с красной пластмассовой головкой в пустующее пока подбрюшье «лосося»-Камчатки, привычного символа этого края, вытянувшегося на карте «Адского кафе».

Глава 13

1

По утрам я просыпаюсь от грохота. Это мусорщик. Огромная рогатая машина поднимает и опрокидывает контейнеры в чрево своё. Как раз под моим окном. Мне не до сна.

– Доброе утро.

– Доброе…

Мне не по себе. Действительно, оно доброе до омерзения. Сначала кажется, что нужно пережить, перетерпеть – и пазл сложится, но годы идут и постоянно ощущение, что всё прекрасно, но это ненастоящая жизнь, и ты живёшь в вакууме. Всё приелось, стало для тебя привычным, и не ценишь ничего. Видишь: что-то мелькает перед глазами, и думаешь: важное или неважное, а это не что иное, как твоя жизнь.