Заря счастье кует - [30]
Но «увел» и похитил капусту не лось.
Помнится, гоголевский герой, съев дыню, надписывал на пакетике с ее семенами: «Сия дыня съедена...» Далее следовало число, месяц, год, обстоятельства.
Христолюбову, будь он гоголевский герой, надлежало бы написать на мешке с кочерыжками: «Сия капуста съедена августа, двадцать восьмого дня, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Вахтовый автобус номер» и т. д.
Таким образом, пять вилков раннеспелой капусты были бы вписаны в историю освоения Тюменского Севера! Пять! А где же шестой! Лось съел!
Наутро, после «ничьей», откормив народ завтраком, наметил себе Христолюбов класть плиту в камералке. Заметим, что поставлен он был в повара не из-за выдающихся кулинарных способностей. Отнюдь нет. Мастеровит был Юра. Умелые и въедливые у него руки. Геофизики собираются у Светлого озера зимовать, сделать его базовым для тщательной разведки шаимских площадей, и парни, скооперировавшись по трое, по четверо, загодя рубят избушки. Парни рубят, благо лесу вокруг – тайга, а Юра в свободное от плиты время ставит в тех дивных избушках дверные и оконные косяки, плетет рамы, стеклит их, кладет печи и плиты. На этой неделе порадовал он ребят банным яростным паром – сложил в баньке каменку. Плеснешь ковш подумаешь – паровоз взорвался. Свист идет! Не каменка, а соловей-разбойник. А сколько дверей сколотил и навесил он! Кухоньку оборудовал, котлы вмазал, столы, полочки, посудомойку... Зарабатывает Юра нисколько не меньше других, так как руки его постоянно в делах. Притом руки бессребреницы. Кому он ни нужен, кому ни делал добра... Сейчас вот плиту в камералке наметил. Здесь женщины. Работа у них неподвижная – дешифровщицы. Организовать им теплышка... Юра наносил кирпичей, растворил в лотке глину, оставалось добавить в нее ведра два песка. Песок высился неподалеку от кухни. Сам же Юра его и копал, и возил, нагружал и сгружал. Сейчас... вонзив в его островерхую груду лопату, Юра, естественно, тут же приподнял ее. Приподнял и обмер... Песок с лопаты потек, весь стек, а посредине, словно могильный череп, остался лежать кочан злополучной капусты.
Рисовать или заснять Юру с открытым испуганным ртом было некому.
– Ко-ро-е-ды-ы! – с догадкою вымолвил он, уходя от испуга.
– Ко-ро-е-ди-щи! – расползлись его толстые губы в улыбке.
Короедами в лагере называли детей. Было их человек шесть, вывезенных на лето из городов к синим ласковым водам Светлого озера, на природу, на чистый, тайгою, зарею и солнцем процеженный воздух. Крепни, грудь, голубейте, глазенки, пейте летнее дивонько, что вокруг вас! Взрослым, остающимся на день в лагере, в том числе Юре, было поручено их наблюдать. Надзирать несмышленышей. В этом случае Юра, чтобы дети не вольничали и не уходили далеко в тайгу, сочинял им не очень снотворные сказки про Бармалея – духа необжитых мест. Четверо на днях улетели – учебный год начинается, а близнецы, по пятому годику, Аленка с Бориской, живут по-прежнему в лагере. Их отец выезжает с сейсмостанцией в «поле», регистрирует взрывы, а мать работает в камералке, расшифровывает с испещренных широких листов послевзрывное эхо земных глубин. На зиму она уезжает с ребятами куда-то на юг и там живет до весны.
Юра дружен был с близнецами. Напоминали они ему, короеды, собственных Наташку с Виталькой. В том же возрасте... Много раз обещал им Юра принести с охоты Бармалееву голову.
Насочинял неумеренно, перебрал, а теперь требовалось Бармалея сего уничтожить. Бродяжничая иногда по тайге, Христолюбов внимательно смотрит под ноги. Хочется найти ему такой корень, наплыв, закорючину, чтоб похоже было лесное уродище на предполагаемую Бармалееву голову. Тогда скажет Юра ребятам,, заявит: «Все, короеды! Не бойтесь. Выследил я его. Ка-а-ак прицелюсь, ка-а-ак выстрелю!.. Вот вам его голова».
Лось пробежал позднее.
Близнецы пришли к столику раньше.
– Бо-о-оря! – притаила голос Аленка.– Что это!– указала братишке на белый капустный кочан.
– Не знаю, – шагнул тот поближе.
Шагнул, но всего только шаг.
– Это дядя Юра, наверно, принес, – шептала сестра. – Наверно, это... Наверно, это... голова Бармалея!
– А где уши, где нос, где глаза! – анализировал событие мужчина.
– У Бармалеев носов и ушей не бывает. Они... безвсякие, – решила женщина. – Давай поскорей ее закопаем, пока сам Бармалей за ней не пришел. Она ведь опять к нему прирастет.
– Это у трехглавого Змея она прирастает. Иванушка срубит, а она опять на том месте же прирастет. Иванушка срубит...
– У Бармалеев тоже она прирастает. Давай закопаем ее поскорей!
Так в августе 1966 года близ скважины-первооткрывательннцы взрослые, как дети, грызли капусту, а дети приняли ее за чудовище.
И вот – март тысяча девятьсот семьдесят первого года. Март! Буровики едят свежие огурцы.
Настолько свежие, что стебелек на срезе живым соком слезит, запах летнего меда дарит, не подвянул и не приболел. Сам огурчик ни мал, ни велик, с белым рыльцем и темно-зеленым предхвостьицем, весь в родимых колючих пупырышках, меж которых еще не просохла роса. Ртутный столбик показывает минус двадцать, а в огурчике – в прилетном зелененьком попугайчике – плюсовая температура. В самом деле немножко диковинно: вся в мазуте, в бугристых мозолях, широченнейшая ладонь верхового, а на ней чудо-небыль – живой же! Живой огурец!
За плодотворную работу в жанре сказа, за неповторимую самобытность, свежесть и сочность глубоко народного языка Ивана Ермакова (1924–1974) по праву называют писателем бажовской традиции. И особое место в творческом наследии талантливого тюменского литератора занимают сказы о солдатах, защитниках Родины. Прошедший огневыми дорогами войны от российских равнин до самого фашистского логова, Ермаков хорошо понимал и чувствовал характер русского советского воина — мужественного, находчивого, душевно щедрого, всегда имеющего про запас острое словцо, ядреную солдатскую шутку.Герои сказов Ермакова и в мирной жизни остаются в душе солдатами — горячими патриотами, бескомпромиссными борцами за правду и справедливость.
В однотомник избранных произведений Ивана Ермакова (1924—1974) вошло около двух десятков сказов, написанных в разные периоды творчества писателя-тюменца. Наряду с известными сказами о солдатской службе и героизме наших воинов, о тружениках сибирской деревни в книгу включен очерк-сказ «И был на селе праздник», публикующийся впервые. Названием однотомника стали слова одного из сказов, где автор говорит о своем стремлении учиться у людей труда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.