Заря раздора - [6]

― На этот раз всё будет по-другому. Я сказала ему, насколько ты упрям. Поэтому тебя подвергнут невероятным пыткам. Ты должен бежать. Сегодня ночью — когда он вернётся после работы над резонатором, который разжигает в людях жажду сражения.

― Достань этот ключ, и я возьму тебя с собой! ― он решил, что хоть и жаждал увидеть Анию, но не мог оставить Фоуму на растерзание Юрту. ― Но стража?

― У нас появился ещё один новый обычай, ― пояснила она. ― Давать-дар-чтобы-отвернуться-от-обязанностей.

― Мы называем это короче, ― ответил Кинг.

Во время своего заточения Кинг ощущал воздействие генератора колебаний войны. Слабое отвратительное гудение вызывало ненависть уже после первого часа, но, несомненно, была ещё и некая надзвуковая пульсация, пробуждавшая боевую ярость. Его единственной надеждой было то, что Юрту, видимо, был необходим этот вибрационный раздражитель, чтобы довести своих людей до нужного градуса патриотизма. Поэтому оставалась надежда разрушить машину, адские импульсы которой отравили целую расу, запустив цикл убийств и уничтожения всего мирного, задолго до того как поколение двадцатого века могло быть доведено до исступления несколькими газетными заголовками.

Пока он размышлял над этим, началось зловещее гудение. Он поднялся и стал расхаживать по комнате; его челюсти сжались, глаза сузились и, за неимением чего-то более определённого, он проклинал Фоуму за то, что она так долго занимается своими приготовлениями. Он колотил в дверь и обзывал стражников. Они отвечали ему такой же неприязнью. Один из них заявил:

― Мне надоело стеречь этого парня, я проткну его копьём и покончу с этим делом.

Другой ответил:

― Я думал об этом, но нам лучше подождать...

― Подождать, вот ещё!

Кинг дразнил их, чтобы они вошли внутрь и попытались его убить. Он схватил металлическую раму лежанки и перетащил её через камеру, приготовившись ударить их по голеням, когда те войдут. Машина ненависти подстёгивала вихрь гнева. Далеко внизу город начал глухо шуметь; вспыхивали бунты и рьяные стражи, выполняя приказ, колотили горожан дубинками или кололи копьями, стремясь восстановить порядок.

Наверное, готовился какой-то грандиозный набег. Кинг начал думать о Юрте, но лишь с целью его убийства. В его чистой ярости не было ни цели, ни стремления. И он ненавидел Анию. Чёрт бы побрал её бесхребетную душонку, все прелести и поцелуи. Да и пыталась ли она хоть когда-то помочь ему?

Затем, за спиной, Кинг услышал мягкий звон золота. Кубок, который он поставил на подоконник, теперь катился по полу. Лунный свет обрисовал крошечные ступни и изящные лодыжки ― женщина спускалась по верёвке, которая, видимо, тянулась из окна, расположенного выше в башне. Любопытство и поразительная рискованность женщины заставили Кинга позабыть свой гнев.

Юбка задиралась всё выше и выше, пока она спускалась, раскачивалась и промахивалась, снова раскачивалась, а потом сумела попасть босыми ногами на заглублённый подоконник. Но прежде чем она изогнула своё гибкое тело в достаточной степени, чтобы пролезть с подоконника в камеру, Кинг понял, что это Ания наконец-то нашла к нему дорогу.

Задыхаясь, она прильнула к нему, и этот жест значил куда больше, чем слова, которые он услышал, когда она сняла ключ с груди.

― Все эти недели… машина времени… теперь мы можем убежать… прежде, чем эта ужасная женщина вернётся...

― Так ты знаешь?..

― Мне не важно, она сама навязывалась тебе.

Ания отвернулась к подоконнику.

― Наверх подняться не получится, я едва сумела спуститься. Но ты сильный, Джон-кинг, и я подожду, пока ты доберёшься до двери и освободишь меня. Там новые стражники, старые ушли на войну.

Кинг обрадовался настолько, что даже молотящие волны ненависти не смогли разжечь его воинственность.

Затем был подъём. В интересах науки он поддерживал свою форму пробежками и тренировочным залом в том туманном будущем, которое никто из его нынешнего окружения не мог даже представить. Теперь, когда он медленно поднимался, ему пригодились все эти тренировки. Туго скрученная верёвка резала ладони. Следовало разуться, но в азарте, он не обращал внимания на подобные помехи.

Ания довольно легко проскользнула через верхнее окно; при всей своей фигуристости она была стройной. Ей не пришло в голову, что Кингу тяжелее всего придётся в узком проёме, пронизывающем каменную кладку. Его руки одеревенели, ладони взмокли от пота, ноги не сгибались. Ужас бездны внизу сковал его и истощил, словно он забрался вдвое выше. Несколько минут он лежал там, втиснувшись в узкий проём, без риска выскользнуть назад, но уверенный, что если он отступит, то у него не хватит сил спуститься по верёвке вниз и вернуться в узилище.

Он был рядом с вибрацией ненависти. Каменная кладка содрогалась в резонансе с её пульсацией. Кинг вновь ощутил удар бича гнева. Он рванулся вперёд, ушибся и порезался, с трудом протискиваясь внутрь, но впав теперь в безрассудство, он с безумным гневом зарычал на самого себя и каким-то образом смог вырваться на свободу, свалившись на пол в зале верхнего этажа.

Затем Кинг услышал бычий рёв Юрта и женский крик. Щёлкнул бич. Когда Кинг бросился в нижний зал, Юрт рычал и проклинал Фоуму, угрожая ей всеми известными муками, если она не вернёт ключ, который украла.