Заря над Уссури - [38]
— Что ты суешь? — подскочила Настя. — Волчьи ягоды! Стравила дитенка!
Бросилась к ребенку, ягоду изо рта вытащила. Потом тигрицей прыгнула на Лерку.
Галка лежала в зыбке, пускала пузыри. Избитая Лерка валялась в своем углу.
Потух светлый луч. Темно и одиноко. Мачеха отняла у Лерки Галку, зверем, в логове потревоженным, бросалась, бранилась:
— Уйди, ненавистница! Сахалинка! Не удалось отравить, удушить хочешь?
«Настька проклятая! Злыдня! Мачеха! Мачеха!»
— Помой! Постирай! Почисть! Все указать надо, как лодырь батрак живешь. Лень-то раньше тебя родилась…
«Уж если тятька с ней в одну дуду дует, то от чуж-чуженина добра не жди! — Опять проклинала: — Настька проклятая!»
Однажды Настя решилась оставить Галку с падчерицей — надо было сбегать за рисом в китайскую лавочку. После долгих наставлений — «Ничего в рот не суй!» — ушла. «Одна нога здесь, другая там! — торопилась мать, трепеща за ребенка. — Не натворила бы она опять с ней чево…»
Обратно летела Настя на всех парах. Потихоньку взошла в сени подсмотреть, что делает «сахалинка», как нянчит дорогое дитя.
Девочка не ждала так скоро ее возвращения. Она сидела на скамье и, держа Галку на руках, забавляла ее. Маленькая заливалась смехом, а Лерка безудержно целовала ее ножки, ручки, белокурую макушку.
— Галочка! Ромашечка белая! Глазочки мои синенькие!.. — звенел серебряным колокольчиком ее ликующий голос.
Галка смеялась, отбрыкивалась от худенькой руки сестры пухлыми, налитыми ножками, а Лерка целовала и целовала малютку.
На счастливом, прозрачном от недоедания лице ее горела такая полная, такая открытая любовь, что мачеха замерла, сердце ее упало куда-то вниз от стыда и раскаяния.
Она боялась шевельнуться, выдать свое присутствие.
Долго стояла она, не узнавая лица падчерицы, освещенного нежной улыбкой, с изумлением вслушивалась в празднично звенящие ноты ее голоса:
— Птенчик мой маленький! Сестренка моя любая…
На некрасивом рябом лице Насти вспыхнул румянец. Ее даже в жар бросило. «Вот так сахалинка! Ой, зверь я, зверь бессовестный!»
Она любила дочь неистовой страстью женщины, поздно познавшей счастье материнства. Любила самозабвенно, считала ее самой умной, самой красивой, самой лучшей на свете. Она расцветала, гордилась, даже хорошела, когда хвалили ее дочь. Любовь к ребенку отмела многое, к чему еще вчера она рвалась, что так заботило ее. Материнская горячая любовь согрела каждую минуту ее жизни. Когда Настя прижимала к себе родное, близкое тело малютки, она задыхалась от прилива потрясающих, нахлынувших волной материнских чувств. «Лерка-то как любит мою доченьку, как нежит ее!» — с раскаянием думала мать.
И внезапно в долго спавшем, отупевшем сердце Насти, впервые разбуженном любовью к мужу и дочери, проросла блеклая, слабенькая былинка нового доброго чувства. «Любит Галку. Любит дочку мою. Воркует, как голубка над голубенком. Просияла, не узнать ее, будто подменили».
На цыпочках, неслышно, будто чего-то застеснявшись, Настя отошла от двери. Вышла из сеней, застучала ногами о ступеньки крыльца: не испугать, предупредить Лерку о своем приходе…
Девочка торопливо отдала ей Галку и сразу померкла, нахохлилась, ожидая очередных рывков, побоев и попреков.
Неприятно и тревожно кольнуло сердце Насти, когда перехватила она ее озлобленно-настороженный взгляд. «Боится-то как меня! Допекла я ее, кажись!» — совестилась женщина.
— Поди, устала, с ней возимшись? Вона какая тяжеленная телка стала. Не плакала без меня?
— Не плакала, — испуганно вскинулась девочка. — Я не устала!
Настя подошла к ней. Неожиданно для себя протянула руку, чтобы пригладить светло-русую голову девочки, растрепавшуюся от возни с Галкой.
Лерка отшатнулась от нее, слабо вскрикнула: ждала, что мачеха прибьет.
— Чево ты, дурочка? — мягко спросила Настя и густо покраснела: поняла защитное движение падчерицы, ее испуг, и опять ей стало совестно и неловко. — Волосы у тебя растрепались с Галкой возимшись. Дай-ка причешу…
Непривычными к ласке руками Настя причесала падчерицу. У нее опять надрывно сжалось сердце: ощутила под грубой своей ладонью боязливый трепет худенького тела. «Трясется вся. Не верит мне, так и ждет, что тресну чем ни попадя. Вот до чего довела девчонку я, халда окаянная!..»
Ей стало скверно, мучительно стыдно за себя, и она, грубовато торкнув на стол тарелку со щами, сказала отрывисто:
— Похлебай щец! Даве ты совсем плохо поела.
Удивленная Лерка, искоса поглядывая на мачеху — не ослышалась ли ненароком? — подошла к столу и, сев на краешек табуретки, принялась хлебать щи. Она все время вбирала голову в плечи, томительно ждала очередной трепки, но, как это ни странно, оплеухи не последовало.
Лерка неожиданно отодвинула тарелку и сказала:
— Тетя Настя, я Галку не волчьими ягодами кормила. С куста сняла — красную смородину. Первенькие ягоды поспели, а она на молоке да на молоке. Кисленького-то и ей хочется…
«Стыд-стыдобушка! Не разобрала, озверела, убивицей по селу малолетку ославила… Как ей и в глаза глядеть синие?» Пунцовая краска вновь прихлынула к грубому Настиному лицу, загорелись уши, шея.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.