Заря над Уссури - [27]
Семен и его братья запойно читали, — они были книголюбами и страстными правдоискателями. Книгу в семье принимали как откровение свыше, когда читали вслух, то слушатели вместе с героями книги искренне страдали или радовались.
Никанор и Марфа сидели рядышком на скамейке около печки, теплой и зимой и летом.
Свекровь терпеть не могла платков и ходила дома простоволосая; ее иссиня-черные волосы, как нимб, взлетали над лбом.
Тщательно расчесана темная пушистая борода Никанора, спускавшаяся до груди. Мать чинила белье или штопала чулки. Никанор Ильич подшивал на древний валенок, которому, казалось, износу не будет, толстую войлочную подошву.
Мерно двигались похожие на корни кедрача медно-красные руки: подхватывали шило, протыкали отверстие в валенке и подошве, протаскивали то одну, то другую иглу с крепкой вощеной дратвой.
Никанор и Марфа увлечены трудом и тихой, согласной беседой.
«В какое тихое и доброе семейство Варвара попала… — думала Алена, следя, как быстро-быстро мелькали в пальцах новой подруги отполированные длинные спицы, как, позвякивая, нанизывали петлю за петлей — наращивали носок или варежку. — В какую радость у них труд и книга…»
Первым прерывал молчание Никанор Ильич.
— В хозяйстве все уметь надо, — поучал Никанор сыновей и невестку. — Любое умение за плечами не висит, пить-есть не просит, а само кормит. Испокон мастер в почете, ему рупь чистоганом, а простому работнику — только половина…
Он постоянно передавал детям свое умельство, свои золотые познания плотника, печника, дровосека, рыболова и охотника.
— Никаким трудом, робята, не гнушайтесь и пуще всего бойтесь безделья. Маленькое дело завсегда лучше большого безделья…
Алена скрытно улыбается. «До чего разительно похожи друг на друга Никанор и Марфа, как два белых крепеньких гриба!»
Подвижные, неутомимые, свершали они с утра до вечера череду житейских дел, ни в чем не перечили друг другу. Частенько они одновременно заводили беседу.
— А знаешь, мать, Буланку-то надо к ветеринару… — начинал Никанор Ильич.
— А знаешь, отец, Буланку-то надо к ветеринару… — вторила Марфа.
И они смеялись негромким добрым смешком, понимая все и без дальнейших разглагольствований.
«Живут же люди! Один за всех и все за одного. Ни слова поперечного не слышала за все время».
Сердечно привязалась Алена к Варваре, — как и Алена, была она немногословна. Новой, да, пожалуй, и единственной на селе подруге Варя ответила сердечной приязнью.
На стройку дома переселенцам Костины пришли всей семьей. Плотнички — веселые работнички, привычные к топору, пиле и рубанку.
По тихому зову Костиных пришли на «помочь» и незнакомые сельчане — беднота соседская. Подходили и подходили мужики, бабы, охочие парнишки, — помогали, кто как мог.
Семен зорко следил за приходящими и находил всякому посильную работу. Не жалел и Лесников заранее приготовленного угощения, подливал и подливал водочки в ведерко, чтобы не пустовало, — и спорая, разудалая, с шуткой и песней, шла работа!
Во второй половине дня с ведром водки — «как богова слезка» — пришел человек, о котором переселенцы уже наслышались, но которого им еще не доводилось видеть, — местный богач, лавочник, пасечник, кулак и торговец дядя Петя.
— Бог в помочь, сестрицы и брательнички! — с ходу запел он, будто на клиросе, а потом забалагурил, затуркал девчонок и парнишек, которые пришли на помочь: — А ну, живей! А ну, за мной, божьи коровки!
Поторапливал и поторапливал ребят, совсем загонял, а сам частенько успевал окинуть разудалым бирюзовым оком переселенку: «Ох и бабочка! Закачаешься!» — и ее муженька: «Ревнючий, видать, так и зыркает…» — и дядю Силашу: «Премудрый мужик, накачивает водочкой: работайте, ударяйте!» И сам не ленился дядя Петя, а засучив рукава работал до пота: таскал бревна, тесал их, пилил, строгал, всех подначивал — и вихрем взвихрилась при нем помочь, будто все закрутилось в колесе огненном. Ну и дядя Петя, мастак!
Летели стружки, щепа, сыпались пахучие, скипидарные опилки, звонко пели пилы, впиваясь в смолистое, золотое тело кедра, играли-мелькали в мускулистых руках топоры; толстое бревно лепилось к бревну, — вставали великаньей крепости и прочности стены. Не жалели мужики заготовленного впрок, загодя Никанором Костиным сухого, бледно-зеленого мха, прокладку меж бревен делали на совесть: «Никакой мороз не пробьет!»
Дом сгоношили быстро; встал как встрепанный на окраине села, где жили новоселы — «шушера», пестрая гольтепа, наезжая со всех сторон, намыкавшаяся на своем веку. Центр села давно обжит старожилами, крепкими хозяевами, чуравшимися окраинной бедноты.
Веселый дом Смирновых встал на самой опушке тайги, а скоро рядом с ним поднялась маленькая, как банька, избенка Лесникова. Не захотел он ни в чем стеснять Смирновых.
— Так-то ни я вам, ни вы мне мешать не будете. Поживем каждый на свободе и просторе. Нужды нет тесниться. Я люблю побыть в одиночку: мало ли чего захочется обмозговать… Или прынцесса какая ко мне захочет заглянуть, я еще мужик не перестарок!..
Сан-Герой, которого Лесников приютил до поры до времени, пока парень найдет работу и пристанище, во время стройки суетился больше всех: вымерял аршином бревна, стены, фундамент, скалил в улыбке крупные желтоватые зубы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В третий том вошли произведения, написанные в 1927–1936 гг.: «Живая вода», «Старый полоз», «Верховод», «Гриф и Граф», «Мелкий собственник», «Сливы, вишни, черешни» и др.Художник П. Пинкисевич.http://ruslit.traumlibrary.net.
Поэт Константин Ваншенкин хорошо знаком читателю. Как прозаик Ваншенкин еще мало известен. «Большие пожары» — его первое крупное прозаическое произведение. В этой книге, как всегда, автор пишет о том, что ему близко и дорого, о тех, с кем он шагал в солдатской шинели по поенным дорогам. Герои книги — бывшие парашютисты-десантники, работающие в тайге на тушении лесных пожаров. И хотя люди эти очень разные и у каждого из них своя судьба, свои воспоминания, свои мечты, свой духовный мир, их объединяет чувство ответственности перед будущим, чувство гражданского и товарищеского долга.
Перед вами — первое собрание сочинений Андрея Платонова, в которое включены все известные на сегодняшний день произведения классика русской литературы XX века.В эту книгу вошла проза военных лет, в том числе рассказы «Афродита», «Возвращение», «Взыскание погибших», «Оборона Семидворья», «Одухотворенные люди».К сожалению, в файле отсутствует часть произведений.http://ruslit.traumlibrary.net.
Лев Аркадьевич Экономов родился в 1925 году. Рос и учился в Ярославле.В 1942 году ушел добровольцем в Советскую Армию, участвовал в Отечественной войне.Был сначала авиационным механиком в штурмовом полку, потом воздушным стрелком.В 1952 году окончил литературный факультет Ярославского педагогического института.После демобилизации в 1950 году начал работать в областных газетах «Северный рабочий», «Юность», а потом в Москве в газете «Советский спорт».Писал очерки, корреспонденции, рассказы. В газете «Советская авиация» была опубликована повесть Л.
… Шофёр рассказывал всякие страшные истории, связанные с гололедицей, и обещал показать место, где утром того дня перевернулась в кювет полуторка. Но оказалось, что тормоза нашей «Победы» работают плохо, и притормозить у места утренней аварии шофёру не удалось.— Ничего, — успокоил он нас, со скоростью в шестьдесят километров выходя на очередной вираж. — Без тормозов в гололедицу даже лучше. Газком оно безопасней работать. От тормозов и все неприятности. Тормознёшь, занесёт и…— Высечь бы тебя, — мечтательно сказал мой попутчик…