Заря цвета пепла - [12]

Мне отчего-то казалось, что, выслушивая нас и кивая в такт словам, судостроитель думает о чем-то своем. Взгляд его оживился, лишь когда Лис упомянул о том, что некогда я входил в десятку первых клинков Франции. Он тут же предложил в ближайшие дни позвенеть шпагами, сообщив, что сам недурно фехтует.

— А что вы намерены делать теперь? — переводя взгляд с Лиса на меня, поинтересовалась Софи.

— Еще не решили, — слукавил я.

— Может, в Калифорнию, золото искать, — ни с того ни с сего ляпнул Сергей. Я бросил на него удивленно-негодующий взгляд.

— Ты что вытворяешь?! В этом мире о золоте в Калифорнии еще никто не знает!

— И что с того? Погоди…

— Золото? — воспрял из глубины собственных мыслей Роберт. — Никогда не слышал, что оно там есть. А где же, если не секрет?

— Ты гляди, как оживился! Похоже, без дураков, американец. Для него Калифорния — реальная территория, а не земля по ту сторону тумана, вроде Эльдорадо.

— Ты что же, его проверяешь?

— Есть малеха. Должен же кто-то из нас работать, пока ты занят мамзелью, шо Полкан луной.

— Есть, есть, — вслух заверил Лис. — Как щас помню, маркиз Лафайет качал меня на руках и напевал на ночь глядя народную индейскую песнь: «Сакраменто — край богатый, золото гребут лопатой».

— Лис, что ты несешь?! На каких руках? Лафайету сейчас сорок один год!

— На каких, на каких? На верхних, естественно, другие у него не развились. И вообще, что за инсинуации?! Я ж не говорил, что маркиз при этом по-стариковски шамкал и смахивал невольные слезы.

Мистер Рид напрягся, как борзая, почуявшая след.

— Маркиз Лафайет знал от индейцев о золотых россыпях на берегах Сакраменто?

— Уж точно не от эскимосов — откуда бы им взяться в Калифорнии? Он вообще очень любил моего отца, мою мать, меня. Некоторые даже говорили, что в профиль со спины я очень на него похож. Особенно ночью и в шляпе.

— Вы шутите?

— Какие тут шутки! Отправляйтесь во Францию и посмотрите на Лафайета, а заодно спросите у него, чем я занимался до восемьдесят девятого года.

— Да, но…

— Нет, нет, вы отправляйтесь и спросите!

— Однако ж месье Лафайет…

— Здесь вы правы, Лафайет — действительно месье, уж никак не мадам. Так вот, он вам скажет: я рисовал. Я рисовал, как бог! Поглядите на карту мира — моя рука так же не дрогнула, вычерчивая меридианы среди параллелей, во всю долготу их широты!

— Вы что же, были живописцем?

— Ну, скорее живо, чем мертво. Но если вы думаете, что да, то — да, я отвечу вам: нет. Я рисовал карты, и не какие-нибудь там три, семь, туз, и даже не четыре, восемь, джокер. А карту золотых россыпей, которую индейцы кетчупа…

— Кечуа, — поправил я.

— Один хрен, так вот, они подарили эту карту на память Лафайету. Попутно эти кичманы заповедали борцу за их свободу воспользоваться тайными знаниями и прийти в долину Первого Слова, где камни плачут золотыми слезами и горы стонут от обилия этих слез.

— Долина Первого Слова… — завороженно повторил мистер Рид.

— Клиент созрел, можно забирать, — послышалось на канале связи.

— Да, и оно куда дороже второго, — продолжал мой друг.

— Капитан, перестань играть глазами. Ты проиграешься до нитки, и золото Сакраменто придется использовать, шоб вытащить тебя из долговой тюрьмы.

— Сергей, держи себя в руках, при чем тут это?!

— Вальдар, у вас, джентльменов, есть странное психологическое заболевание. Стоит вам оказать хоть малейшую помощь какой-нибудь смазливой девице, вы дуреете. Типа, может, я недостаточно чего сделал, может, еще горы свернуть, луною с неба сапоги начистить?

— Это ты к чему сейчас?

— Капитан, ты только не обижайся, но тебя уже пора спасать. Ты помнишь, с чего есть пошла Американия — Русь Заморская[10]? Если запамятовал, напомню. Ты, как настоящий дон Кихот Обломанческий, но только молодой и крепкий, освободил из-под конвоя некую гражданку Тараканову, в замужестве Орлову. Я не спорю, результат получился чрезвычайно эффектный, но сколько можно испытывать фарт?!

— Какое отношение законная наследница российского престола имеет к госпоже Рид, пусть хорошенькой, но…

— Кто знает, кто знает. Пока то, что хорошенькая, — для меня очевидно, а остальное, мягко говоря, вероятно.

— Ты что же, в чем-то их подозреваешь?

— С уверенностью могу сказать только, что друг Роберт готов раскроить мне голову и вытащить оттуда карту долины Первого Слова. Кстати, хорошее название, дарю, может пригодиться. Или лучше не долина — урочище. Здоровенный такой урок. Ну а того, шо мисс Рид открыла сезон охоты за твоим скальпом, по-моему, не видят только местные лакеи, да и то лишь потому, что стоят за дверью.

— Лис, в конце концов, это бестактно. Хорошо, что тебя не слышат любезные хозяева этих апартаментов.

— Вот с этим я согласен! Но давай об этом позже. Что-то здесь, чую задничным барометром, начинает штормить.

* * *

Чуткий к атмосферным изменениям «прибор» моего напарника не подвел. Утром в гостиницу явился пристав с сообщением, что нас желает видеть господин полицмейстер, дабы обсудить досадное происшествие, имевшее место быть над лавкой шорника, что на улице…

Полицмейстер — усталый, немолодой человек, присланный в Митаву, должно быть, с единственной целью — тихо и в довольстве доживать свой век, сидел за столом, внимательно созерцая маневры двух заунывно жужжащих мух и ожидая случая нанести роковой удар. Стоило нам переступить порог, он поглядел с укоризной, оставил в покое вредоносных тварей и начал задавать хитроумные, как ему казалось, вопросы. Его высокоблагородие ошибочно полагал, что именно мы с Лисом куда-то зачем-то дели живописца Якоба ван Хеллена. После чего разыграли дурацкий спектакль, дабы попить его личной полицмейстерской кровушки.