Зарубежный детектив 1989 - [20]

— Во вторую неделю мая, как раз все съехались в замок, началась инвентаризация и подготовка выставки. Поэтому она и переселилась на склад, не хотела спать с Милой в одной комнате.

— Они разговаривали между собой?

— Только если нужно было по работе. Залеска помогала проводить инвентаризацию. Иногда бросала ядовитые замечания. Это она умела. А недавно Альтманова стала к ней лезть. Может, только для вида, не знаю.

— Что вы имеете в виду?

— То и имею.

— Вы показали, что в тот вечер Альтманова спрашивала, куда пошла Залеска, а потом направилась следом…

— Конечно.

— Хотите сказать…

— Ничего я не хочу сказать! Оставьте меня в покое!

— Возьмите себя в руки. Ненависть Эмилы Альтмановой была такой сильной, что в определенный момент она могла нарушить рамки закона. Это вы имели в виду?

— Да. Она запросто могла.

— Вы возвращаетесь в замок Клени?

Ленка кивнула.

— Никуда не отлучайтесь надолго без предупреждения, привезем вам протокол для подписи. Спасибо и будьте здоровы.

5

Янда на мгновение замер, как замирает экскурсант перед картиной или скульптурой, превзошедшей все его ожидания. «Насколько, наверное, легче жить таким красавцам, — мелькнуло у него в голове. — А может, наоборот, сложнее? Но в любом случае это — капитал».

У Рудольфа Гакла и движения были изящны. Он непринужденно сел и неторопливо поднял голову, придав позе горделивый вид.

«Надо посмотреть картины в замке Клени, — вспомнил капитан. — Петр утверждал, что Гакл похож на какого-то гранда со старинного испанского полотна. Скорее всего это правда. Узкое лицо и бледноватая для брюнета кожа. Волосы иссиня-черные, блестящие. Ровный, узкий нос, классический рисунок губ, подбородок слегка выдвинут. Но прекраснее всего, конечно, глаза… Бедняга Квазимодо Рафаэль! Если этот на кого-то обратит внимание!.. А на нас смотрит свысока, как инфант на своих нерадивых слуг».

Коварж равнодушно и безучастно выполнил необходимые формальности. «Словно он не имеет чести, — подумал, забавляясь, Янда, — беседовать с доном Родольфом, герцогом из Аламеды».

— Пан Гакл, задаю вам те же вопросы, что и всем. Когда вы видели в последний раз Марию Залеску, при каких обстоятельствах и что вы делали вечером и ночью двадцать второго мая?

— Отвечу на все вопросы, но не думаю, что как-то смогу помочь вам пролить свет на эту неприятную историю.

«Убийство он называет неприятной историей», — с неприязнью отметил Янда.

— Марию Залеску, — продолжал Гакл, — в последний раз я видел вечером двадцать второго. Встретил ее на лестнице между вторым и третьим этажами. Она шла на прогулку. Было около половины девятого.

— Вы хотели присоединиться к ней?

— Да. Видимо, вам все уже известно. На втором этаже к нам подошла экскурсовод Лудвикова, а вслед за ней и архитектор Яначек. Речь шла о программе представлений во дворе замка. Потом экскурсовод сказала, что управляющий Седлницкий в ресторане, и Залеска отправилась за ним. Дело в том, что Седлницкий — известный пьяница…

— Кто из вас ее сопровождал?

— Яначек. Они, кажется, вместе вышли только во двор. Впрочем, в окно я не смотрел. А также Альтманова. Она появилась, когда Залеска уходила, спросила ее, куда та идет, я, не получив ответа — они не ладили менаду собой, но об этом вы, наверное, тоже знаете, — отправилась вслед. Мне неизвестно, догнала ли. Я из замка больше не выходил… до следующего утра, когда все мы узнали…

— Понятно. Вечер и ночь вы провели со своей невестой?

— Это… — начал было Гакл, глаза его забегали, а на бледных щеках появился румянец. — Можно назвать и так, — допустил он неохотно.

— С некоторой долей условности, — дополнил Янда. — Ведь вы женаты?

— Это мое сугубо личное дело, — ответил он, — и оно совершенно не связано с расследованием.

— Ошибаетесь, — покачал головой капитан. — Мы расследуем убийство. Здесь что угодно может быть связано с чем угодно. По нашим сведениям, убита ваша интимная приятельница. Или она была таковой, пока вашим расположением… хм… не завладела барышня Лудвикова…

— Клевета, — бросил Гакл презрительно. — Мария Залеска действительно много лет была моим другом и сотрудницей и, если бы не погибла трагически, наша дружба продолжалась бы.

— Значит, между вами были давние дружеские отношения, на которые ваша новая связь не повлияла?

— Конечно.

— Вы были с Залеской в интимных отношениях?

— Позвольте! — взорвался Гакл. «Темные очи инфанта мечут молнии, — продолжал забавляться Янда, — теперь полетят головы». — Если я скажу «нет», вы не поверите. Потому что этому принято не верить. А хотя бы и так, — он опять повысил голос, — разве бросает это на меня какое-нибудь подозрение? В таком случае у нее, — подчеркнул он, — была бы причина ненавидеть меня и покушаться на мою жизнь. Но ничего подобного, разумеется, и близко не было. Она была, — добавил Гакл с достоинством, — благородной личностью.

— В этом никто не сомневается, — заверил его Янда. — Значит, свою… хм… замену барышней Лудвиковой она вам простила полностью, и вы остались друзьями.

— Выражаетесь вы не слишком-то изящно.

— Что делать, — вздохнул капитан, — запущенное воспитание в старости не исправишь. Послушайте, а не знала она какую-нибудь вашу тайну, которыми обычно делятся интимные друзья?