Зарубежный детектив 1989 - [22]

Гакл огляделся и, видимо, остался доволен явным интересом слушателей.

— Но Новаку, — продолжал он, — что-то показалось подозрительным. Его друг сфотографировал картину, и на следующий день с фотографией в руках они отправились собирать информацию. В центре города направились в ближайший крупный антикварный магазин, к сожалению, не знаю, в какой. Друг ждал в магазине, а Новак направился в кабинет. Там спиной к нему сидела длинноволосая дама в потрепанном рабочем халате и попивала кофе. «Заведующего нет, будет после обеда», — бросила она через плечо, потом повернулась. И… вытаращила глаза — Новак тоже, открыла рот — и Новак за ней. Не надо вам объяснять, что перед ним была «американка». Но представьте себе, что этот олух Новак сбежал из магазина вместе с приятелем, вместо того, чтобы позвать… кого-то из вас. Видимо, был в шоке.

— Иногда такое бывает, — кивнул Коварж, — когда человек неожиданно сталкивается с подлостью.

— Новак рассказал мне все только после заседания закупочной комиссии.

— За сколько вы купили картину?

— За десять тысяч. Она действительно была серьезно повреждена.

— Насколько я знаю, Яначек — ваш подчиненный, — вмешался капитан. — Сделали вы из этой истории какие-то выводы?

— Я совершил ошибку, — суверенный вельможа опустил голову. — Вместо того, чтобы наказать Яначека, я откровенно поговорил с ним наедине. Он поклялся, что больше никогда в жизни ни о чем подобном и не подумает.

— А он, возможно, подумал. Это вы хотели сказать нам своим рассказом?

— Вы же спрашивали о подходящем характере.

— Конечно. Благодарим за помощь. Петр, пан Гакл позвонит тебе сюда и сообщит адрес бывшего владельца картины, думаю, что он есть в протоколе закупочной комиссии. Новак опишет нам чехо-американку и сообщит, в каком антикварном магазине произошла встреча.

— Вы хотите этим заняться? — удивился Гакл.

— Нет. Но такие связи не мешает знать.

На мгновение наступила тишина. Коварж рисовал в блокноте, Чан посматривал на магнитофон.

— Ну, — обратился к ним капитан, — есть у кого-нибудь еще вопросы к пану Гаклу? Тогда у меня, — продолжил он, когда никто не отозвался, — личный. Что пишете? Чем хотите нас удивить?

— Я вас, кажется, не понимаю, — потряс головой Гакл, но глаза его загорелись, щеки слегка порозовели, и весь он оживился.

— Не буду говорить, — произнес Янда, — какое впечатление произвела на меня ваша книга, иначе вы решите, что это неуклюжая лесть. Но я, наверное, не единственный, кто пытался высказать вам свое восхищение.

— Все рецензии были благожелательными, и сейчас готовится новое издание, — Гакл словно стал выше.

— А можете сказать, над чем сейчас работаете?

— На этот раз тема гораздо сложнее. Она традиционна, но живопись…

Зазвонил телефон.

— Слушаю, — отозвался Петр и затем передал трубку Янде: — Тебя. Городской отдел.

— Да… да… — повторял время от времени капитан. — Директор Горчиц Яромир… да… Петр, бумагу и ручку…

Он схватил блокнот, поданный ему поручиком, и стал делать пометки на странице, частично заполненной экспрессивными рисунками кикимор. На миг его глаза выразили удивление, но сразу же взгляд снова стал невозмутимым.

— В замке Клени остались только тени, — с улыбкой произнес он в рифму, когда повесил трубку. — Свидетели, как всегда, ничего не знают. Большое спасибо, пан Гакл, протокол на подпись вам пришлем.

На уходящего Гакла никто не обращал особого внимания, только поручик Чап бросил тихую и, в общем-то, ненужную реплику в адрес людей с раздутым самомнением.

— Рады вас видеть, пан Яначек, в нашем уютном интерьере, — сказал капитан новому посетителю после выполнения необходимых формальностей.

— Интерьеры — мой хлеб, пан капитан, — моментально отреагировал Яначек, — поэтому могу с полной ответственностью заявить, что ваш — один из самых уютных.

— Да, да, — кивал головой Янда, — а вы еще не знаете другие наши помещения. С ночлегом и обслуживающим персоналом.

— Излишества портят людей, поэтому совсем не обязательно мне все знать, — улыбнулся, обнажив великолепные зубы, маленький человечек в очках. «Природа так милосердна, — размышлял про себя Янда, — что каждому дает хоть что-то. Вот и этому коротышке расщедрилась на роскошные челюсти».

— Пан архитектор, мы здесь каждому задаем одни и те же вопросы: когда и при каких обстоятельствах видел Марию Залеску в последний раз и что делал вечером и ночью двадцать второго? Нас это даже начинает утомлять.

— А за дверью ждут еще трое, — с пониманием заметил Яначек.

— Вот именно. Поэтому я сейчас скажу за вас то, что знаю. Двадцать второго вечером, около половины девятого, вы подошли к небольшой группе, которая стояла в коридоре второго этажа замка. Там были Мария Залеска, Ленка Лудвикова и Рудольф Гакл. Вы говорили о драмах Шекспира и о возможности их инсценировки во дворе замка. Потом Ленка Лудвикова сказала что-то о ресторане, где управляющий замком заливает свою хандру. Мария Залеска направилась туда, а вы пошли с ней. Теперь можете продолжать. Куда вы проводили пани Залеску?

— Только до дверцы, ведущей со двора в барбакан. Постояли немного и разошлись. Это может подтвердить Ленка, которая все время пялилась на нас из окна.