Зарубежный детектив 1984 - [142]

Заложив руки за спину, дон Лотарио скорбно взирал на безжизненное тело своего бывшего друга.

— До вчерашнего вечера я был в Мадриде, — шепнул на ухо Мануэлю Пабло Касас, — моему сыну — студенту должны были сделать операцию.

— Значит, в последние дни ты сюда не заходил?

— Конечно, нет. Вчера ко мне домой явились несколько человек, которые живут поблизости от завода, и сказали, что из подвала плохо пахнет. Сегодня я пришел сюда посмотреть, в чем дело, и обнаружил труп. Сначала я хотел пойти прямо к тебе, но ты был на свадьбе...

— Судя по словам домработницы дона Антонио, — тихонько сказал Плиний дону Лотарио, — листок со списком больных, которых должен был посетить доктор в тот день, находится у него в кармане.

— Но он мог его выкинуть.

Мануэль немного подождал, надеясь, что судья сам догадается отдать распоряжение вынуть вещи из карманов покойного, но, видя, что его собираются уносить в санитарную машину, приблизился к судье и, как бы подсказывая ему, произнес:

— После того как вынут вещи из карманов доктора, надо бы посмотреть, нет ли среди них списка больных, которых он должен был посетить в тот день.

Судья внимательно выслушал комиссара и, подмигнув, дал знать, что все понял.

— Если сеньор судья не возражает, можете забирать труп, — сказал судебный врач подошедшим с носилками четырем санитарам.

— Да, да, можете уносить, но прежде надо вынуть все из карманов, и пусть соберут медицинские инструменты.

— Хорошо.

Врач снова зажал двумя пальцами нос и склонился над трупом, извлекая из карманов покойника ключи, деньги, носовой платок, карандаш, папиросы и, наконец, сложенный вчетверо листок.

Как только с этой процедурой было покончено, судья сказал, обращаясь к начальнику муниципальной гвардии Томельосо:

— Будьте добры, Мануэль, позаботьтесь о деньгах и прочих вещах доктора. У меня нет времени дожидаться альгуасилов[19]. И передайте все это в суд.

— Хорошо, сеньор, — с готовностью согласился Плиний, отдавая честь судье. И тут же спросил, адресуясь к зевакам: — Не найдется ли у кого-нибудь из вас газетки?

Один из толпы протянул Мануэлю целлофановый пакет.

— Вот, возьмите, я понесу сыр в руках.

Плиний взял пакет, и они вместе с доном Лотарио, как два заправских детектива из кинофильмов, стали осторожно брать каждый предмет кончиками пальцев и класть его в пропахший сыром пакет.

«Мертвый дон Антонио почему-то выглядит гораздо меньше, худощавее и моложе, чем при жизни», — подумал Плиний.

Высокие пузатые глиняные кувшины, застыв в неподвижности, казались немыми свидетелями происшедшей здесь драмы.

Труп доктора увезли в морг, где должны были произвести судебную экспертизу, а Плиний и дон Лотарио сели в машину, и комиссар с нетерпеливой поспешностью стал изучать каждую вещь, извлеченную из карманов дона Антонио. Но ничего особенного не обнаружил. Стекло наручных часов было разбито, шариковая ручка сломана пополам. Прежде чем передать вещи доктора в суд, Плиний попросил дона Лотарио остановить машину у площади и, сидя на заднем сиденье, аккуратно переписал список больных, которых доктор посетил пятнадцатого октября.

— Много их?

— ...четыре... пять, шесть... ровно семь.

— Ты думаешь, этот список нам чем-нибудь поможет?

— Надеюсь.

— Разумеется, того, кто заезжал за ним на машине ночью, в этом списке нет?

— Конечно. Не мог же он вписать его после того, как посетил.

— Но совершенно очевидно, что этот визит доктора был последним.

— Одним словом, сеньор, вы хотите сказать, что список нам ничем не поможет? А вдруг? Чем черт не шутит!

Когда Плиний вернулся из здания суда, где оставил вещи дона Антонио, он сказал ветеринару:

— Завтра нам предстоит навестить всех, кого доктор посетил в тот день. Посмотрим, может, удастся напасть на след. Это единственная соломинка, за которую мы можем ухватиться, потому что вскрытие нам ничего не даст. И так ясно, что дон Антонио либо свалился в подвал, либо его туда столкнули.

— Кто бы мог подумать, что Антонио так страшно кончит свои дни. Просто в голове не укладывается. Бедняга!.. Да, между прочим, я не видел сестры доктора.

— Судья сказал, что она не захотела видеть его мертвым...

— Странная женщина! Впрочем, день свадьбы твоей дочери кончился не менее странно... Тебя отвезти домой?

— Да, будьте добры. Бедненькая Грегория там совсем одна.

 

На следующее утро, попив кофе, Плиний не ушел, как обычно, из дома. Ему было жаль Грегорию, которая впервые оставалась одна с тех пор, как Альфонса окончила школу. Сделав вид, что ему надо изучить список больных, которых дон Антонио посетил в тот злополучный день, Мануэль водрузил на нос очки и поудобнее уселся в кресле.

— Интересно знать, по какому такому случаю ты сегодня расселся здесь в кресле, а не пошел с утра пораньше к своей кондитерше и к дону Лотарио?

— Ни по какому. Просто так. Мне надо просмотреть вот этот список.

— Он слишком короткий, чтобы изучать его, сидя в кресле.

Судя по всему, Грегория не испытывала чувства одиночества. Мануэль облегченно вздохнул, закурил сигарету, сложил листок и попрощался с ней, спросив на всякий случай:

— Какие будут поручения?

— Не задерживайся, пожалуйста, сегодня мы с тобой обедаем вдвоем.